Очень популярная фраза из Песни Песней — «крепка как смерть любовь» («Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть»).
Популярна, но не понимаема. Метафора ведь эротична настолько, что страшно понять. Обычный восточный параллелизм: перстни выполняли функцию печатей. Общее одно: хоть это печать на древний манер, в виде цилиндра, который катался по глине или папирусу (и иногда вделывался в перстень), хоть это перстень, общее одно — нужно усилие, чтобы оставить отпечаток. Поскольку эта функция исчезла напрочь за последние, кажется, полвека (хотя сургучные печати на посылках, кажется, были ещё в 1980-е годы), постольку метафора обессмыслилась. Да перевод слабенький. Дави на меня как хранитель Большой Государственной Печати давит ею на указ об амнистии! Да, да! Сильнее! Дави на меня, как давит на умирающего смерть так, что он задыхается и корчится!!
Вот печать, современная написанию Песни Песней, VI-IV века до р.Х., найдена в Сузах, хранится в Лувре (по ошибке печать демонстрируется вверх ногами, буквально, видна ступня, а отпечаток поставлен правильно).
Жена развлекается, пьёт пиво через трубочку (кто-то думал, это придумали в XIX веке?). Трубочка тут, безусловно, отнюдь не только трубочка. Мощная динамичная сцена. Муж входит справа. Несколькими штрихами показано, что муж щёголь: длинные носки у туфель, шляпа с пышным навершием.
Дави! Любовь штука возвышенная, но она требует усилия. Давит любовь, давит и смерть. Когда лежит и умираешь, задыхаешься под тяжестью смерти как... Оргазм как малая смерть — хотя смерть не большой оргазм и вовсе не оргазм.
Каким ужасом была бы любовь, которая бы не нуждалась в том, чтобы давить. Полюбил — и любимое существо сразу принимает нужную тебе форму, причём исключительно по его, существа, свободной воле, безо всяких усилий с твоей стороны.
