Выступление патриарха Кирилла I Гундяева 20 марта 2016 года с обличением «ереси человекопоклонничества» вызвало возмущение у многих сторонников свободы.
Патриарх обвинил гуманистов в гонениях на верующих. Не сталинизм, а гуманизм — главная причина кровопролитного террора:
«Уже давно врагам Церкви стало ясно, что прямым отрицанием Бога цели не достичь. А вот если прибегнуть к зломыслию, если попытаться навязать некую систему философских взглядов, особенно заручившись поддержкой светской власти, то возникают соблазны, грозящие Церковь разрушить.
Вот и сегодня мы стоим перед очень опасным, на мой взгляд, явлением в философской, политической и духовной жизни. В Новое время возникло убеждение, что главным фактором, определяющим жизнь человека, а значит, и общества, является сам человек. Несомненно, это ересь, и не менее опасная, чем арианство. До того считалось, что Бог управляет миром через законы, которые Он создал, и обществом человеческим — на основе нравственного закона, который Он открыл в слове Своем и отобразил в человеческой совести. Поэтому законы человеческие старались привести в соответствие с Божиим законом; Бог и совесть были главным судией, а главным авторитетом для человеческого суда был Божий закон. Но наступило время, когда эту непреложную истину поставили под сомнение и сказали: «Нет, Бог тут ни при чем. Каждый имеет право верить, но это его личное дело, ведь есть и неверующие. Всякий индивидуум обладает особыми правами, в том числе определять для самого себя, что хорошо, а что плохо. Значит, должен быть некий универсальный критерий истины, а таковым может быть только человек и его права, и жизнь общества должна формироваться на основе непререкаемого авторитета человеческой личности».
Так началось революционное изгнание Бога из человеческой жизни. Вначале это явление охватило Западную Европу, Америку, а потом и Россию. Наша революция проходила под теми же знаменами и тем же девизом — разрушить до основания старый мир, тот самый, в центре которого — Бог. Мы испили тяжкую чашу страданий, и народ наш явил множество мучеников и исповедников».
Гуманизм не назван гуманизмом, но не будем бояться признать, что речь идёт о нём. Гуманизм описан лукаво, неточно, гуманизм не совсем о том, что человек есть фактор, определяющий жизнь человека, но гуманизм готов принять и такую формулировку.
Текст написан скверно, что дало повод говорить, будто текст бессодержателен. Плохое изложение, однако, не отменяет очень логично изложенной мысли. Ключевой тезис: право верить — не есть личное право каждого. Думать, что каждый свободен выбирать веру или неверие, есть ересь. Эта ересь вытекает из ещё более крупной ереси — отвержения Божьего закона. Жизнь человека определяется не человеком, а Богом через Его законы и через общество, основанное на законе Божьем. Считать иначе означает изгонять Бога из жизни. Стремление изгнать Бога привело к убийству множества верующих.
Логичность соблюдена, истинность нарушена. Ошибка — в скрытой аксиоме, будто не человек, а некая иная инстанция компетентна определять жизнь общества и человека на основании Божьего закона. Какая это инстанция нетрудно догадаться. Это начальство церковное и светское. Правам человека противопоставлены права бесчеловечности. Правам человека всякого противопоставлены права человека элитного, права избранных людей, которых, однако, никто не избирал, чьи притязания представлять Бога основы на абсолютно физиологическом насилии.
Слова патриарха скрыто содержат три больших неправды. Сказано, что у человека нет права веровать, как он считает нужным, но из отрицания этого права, из отрицания свободы совести следует отрицание свободы слова и всех прочих прав. Сказано, что были гонения неверующих на верующих, но умолчано о том, что страшные репрессии ХХ века не были направлены ни только против верующих, ни даже в основном против них. Наконец, умолчано о том, что до того, как «в Новое время возникло убеждение, что главным фактором, определяющим жизнь человека, а значит, и общества, является сам человек», жили люди не лучше, а хуже. Было рабовладение, было крепостное право, были сожжения на кострах и пытки, было дикое сословное расслоение, было неравенство перед законом, и всё это под предлогом жизни по закону Божьему.
Патриарх не сказал ничего, что бы не говорилось на протяжении последнего полувека разными лидерами католичества, протестантизма, а так же той части Православия, которая неподконтрольна Кремлю и в этом смысле вполне свободна. Патриарх Кирилл в этом смысле не вполне вменяем, как и всякий «раб Кремля», отдавший себя в полную кабалу за полное, очень полное содержание. Когда какой-нибудь американский фундаменталист несёт ахинею о злокозненной секуляризации, о том, что современный мир изгоняет «Бога из человеческой жизни», — это куда гаже, потому что искренне. Фундаменталист сам готов приплатить и приплачивает за распространение подобного вздора.
Папа Иоанн-Павел II, которого обожали такие русские интеллектуалы как Сергей Аверинцев, тоже не отличался либерализмом. Патриархом возмутились многие российские интеллектуалы, которые отнюдь не сторонники прав человека, да и гуманизма.
Это не упрёк — настоящий гуманизм, гуманизм Эразма, Монтеня, Рассела — так же труден, как и настоящее христианство, как всё настоящее. Гуманизм, знаете ли, это вам не коррупцию обличать, это вам не ругать украинцев за то, что они кричат, когда их убивают… Мол, тише, тише, крик неприличен, диалог должен вестись сдержанно… Это не патриарх Кирилл проповедует, это куда более приличные люди проповедуют. В конце концов, нынешний Папа Римский тоже ближе к патриарху Кириллу, чем к академику Сахарову.
Главное, что отверг патриарх Кирилл — право верить. Вера, для него, — не право, а долг. Вера не даётся благодатью, вера не стяжается. Вера это обязанность, долг государства насаждать эту обязанность, потому что Бог важнее человека.
Это — ересь? Это ересь в бытовом смысле слова, это чепуха и демагогия. Понятно, что в частном разговоре патриарх только махнёт рукой — ну, сказал, так это же официальная речь, а не как на самом деле. Но так же понятно и то, что патриарх недвусмысленно объявил свободу веровать — ересью. На первый взгляд, он защищает совесть, но при внимательном чтении обнаруживается, что он защищает государственный закон, только называет этот государственный закон — «законами человеческими». Во что веровать человеку — должно определяться именно государством. Это — не ересь, это просто державничество, этатизм, то есть, борьба за такое государство, которое наиболее удобно и выгодно для борца. А другие должны будут подчиниться воле борца. Потому что выборы, демократия — это «ересь».
