Воспоминания композитора Николая Каретникова (1930-1994) об отце Александре Мене содержат в себе один эпизод «от первого лица», передавая речь о.Александра. Эпизод необычный, чуть опереточный, но вполне вероятный, заслуживающий выуживания из большого мемуарного болота. Подлинная интонация отца Александра (помимо общего мягкого юмора) чувствуется в выражении «взять на себя некоторый грех, а потом его отмаливать».
Конечно, это байка, и Каретников совершенно неверно эту байку определил в рубрику «об экуменизме». Это байка о бестолковости. Свидетелем, даже участником одного схожего казуса довелось быть мне. Году в 1978-м я работал в типографии Исторички в Старосадском переулке, и вдруг мне позвонила женщина, которую я встречал в новодеревенской церкви, попросила срочно прийти, мол, вопрос жизни и смерти. Она жила в получасе ходьбы, около Иностранки. Я пришёл, я был молодой и не знал, что, когда говорят о вопросе жизни и смерти, значит, полная чепуха. Женщина была почти в кататоническом состоянии и повторяла одно: «Я должна срочно уехать в Израиль, пусть отец Александр одолжит мне денег, съездите к нему и возьмите денег».
Это, конечно, был бред. Я что-то пробормотал в ответ и вылетел как пробка.
Рассказ отца Александра не об экуменизме, а о такой вот бытовой психопатии как некотором постоянном фоне церковной жизни. Конечно, отец Александр был экуменист, но в данном случае трудно себе представить, какие молитвы должны были бы читать пастор и патер, зачем было становиться вокруг пруда (меня отец Александр крестил не просто обрызгиванием, а обрызгиванием из какой-то маленькой плошечки, так что с точки зрения широкого спектра ревнителей благочестия я вообще некрещёный непоп). Кюре из Германии был совершенно не обязан (дело ведь уже после II Ватиканского собора) читать молитву именно на латыни. Картинку, однако, отец Александр создал очень яркую и милую.
Однажды после конца службы приехал ко мне в Новую Деревню отец Сергий Желудков и привез с собой католического кюре из Франции и лютеранина-пастора из Германии. Мы сидели у меня в домике и беседовали.
Вдруг является некая девица, вызывает меня из комнаты и требует: «Отец Александр! Я должна сей же час принять крещение!».
Отвечаю ей: «Это невозможно, дочь моя! Служба давно кончилась, певчие ушли, церковь заперта, и у меня нет даже предметов, необходимых для обряда. К тому же я не уверен, что ты подготовлена к крещению. Так что сама видишь, я не могу тебя крестить сегодня!»
Она опять свое: «Хочу креститься немедленно! Не могу больше жить некрещеной!»
И вижу: вся она пылает, глаза горят, руки трясутся и все твердит: «Хочу креститься! Хочу креститься!»
Посмотрел я на нее и решил, что готовить ее не надо, а надо мне взять некоторый грех на себя, а потом уж его отмаливать. Пошли мы впятером к новодеревенскому пруду. Девица вошла в воду. Я встал на одном берегу, отец Сергий на противоположном, пастор направо от меня, кюре налево. Молитвы читали все вместе: мы с отцом Сергием по-нашему, кюре на латыни, пастор на немецком. Так и окрестили!»
Конечно, это крещение в пруду было намного более действительным, чем крещение меня в чайном блюдечке. Смысл же байки прост: Бог есть, Бог благ, только Бог благ к тем, кто не дурит, а к тем, кто дурит, Бог всего лишь снисходителен, а потом отмаливает эту Свою снисходительность. Дурить не надо, прежде всего, других (это для здравомыслящих заповедей), но и себя.
