«Яков

Оглавление

Набоков. Почему «Приглашение на казнь» не пошлая книга, а «Лолита» пошлая

Набоков не пошлый писатель, каковые случаются (в России традиционно принято поминать Боборыкина, хотя живых — сотни, но ходить по ним склизко). «Лолита» пошлый роман, а вот «Приглашение на казнь» роман не пошлый, хороший, даже отличный, но абсолютно неверно понятый. Это не антиутопия. Это роман против смертной казни.

Главный герой — сексуальный маньяк, осуждённый на казнь. Да, он не такой, как окружающие, но это «не такой» не делает его диссидентом. Роман показывает, насколько бесчеловечна смертная казнь — неважно, казнят декабристов или Берию.

Распад мира, изображённый Набоков, — это фантастическая картина того, что должно происходить в мозгу приговорённого к смерти. «Фантастическая» с точки зрения психологии, вряд ли такое реально происходит (мемуар Достоевского внутри «Идиота» передаёт другую картину, да и реакции, скорее всего, очень разнообразны).

Григорий Аросев писал в биографии Набокова-сына:

«В 1960 году Вера Набокова, жена писателя, от его имени ответила некоему гражданскому активисту, который приглашал Набокова каким-либо образом публично выразить свою позицию: «…он (В. В. Набоков. – Г. А.) полностью и безоговорочно выступает против смертной казни. Он желает вам успеха в борьбе с ней. Он сожалеет, что не может написать статью для вас или подписать петицию, так как он думает, что сделал свое дело, написав целую книгу на эту тему (“Приглашение на казнь”)».

«Приглашение на казнь» — книга против смертной казни. Не против тоталитаризма, большевизма, нацизма. В этом её сила. Увы, в России текст понят неверно, и это погубило роман как живое произведение.

Что Набоков выбрал сексуального маньяка в качестве главного героя, прямо связано с профессиональными интересами его отца. Слово Аросеву:

«В 1902 году В. Д. Набоков опубликовал отдельным изданием 63-страничную статью под названием «Плотские преступления по проекту уголовного уложения». Хотя текст написан довольно скучным языком, увлекательного в нем немало. Помимо прочего, ВДН предлагает довольно суровое наказание за мужеложство (едва ли он предполагал, что этот вопрос коснется его семьи настолько непосредственно), но главное, что нас сейчас интересует, – в этом труде подробно разбираются половые связи родственников и сексуальные преступления в отношении несовершеннолетних».

Заметим, что Цинциннат не просто совершает свою «мерзость», будучи воспитателем в детском саду. Набоков упоминает, что Цинцинннат в детском саду имеет воспитанниками собственных детей — мальчика и девочку, умственно неполноценных. То есть, соответствие диссертации В.Д.Набокова увеличивается: не просто развратные действия с малолетними, но развратные действия со своими родными детьми.

Преступление, которое в русском тексте называется «гносеологическое», а в английском «гностическим», и которое жена Цинцинната именует «мерзостью», — всего лишь изнасилование ребёнка. Либо, что с точки зрения уголовного кодекса не лучше, заставлять вверенных его попечению детей (умственно неполноценных, подчёркивает Набоков) смотреть, как он мастурбирует, подобно герою «Лилит».

Вот так просто. «Гносео» — «познаю», так надо не в философии рыскать, а вспомнить простейший библейский оборот: «познать женщину». А вы что подумали? Три четверти поклонников Набокова не ответят на простой вопрос: где работал Цинциннат. А он работал в детском саду. Изнасиловал ребёнка, но пошляки и мещане его не поняли, вот беда. Никакой эпистемиологии-гносеологии, чистая сексопатология. Чтобы не заставлять читателей рыскать в поисках «Лилит» 1928 года, две цитаты:

« Двумя холодными перстами
     по-детски взяв меня за пламя:
     «Сюда»,— промолвила она.
     Без принужденья, без усилья,
     лишь с медленностью озорной,
     она раздвинула, как крылья,
     свои коленки предо мной.
     И обольстителен и весел
     был запрокинувшийся лик,
     и яростным ударом чресел
     я в незабытую проник.

Змея в змее, сосуд в сосуде,
     к ней пригнанный, я в ней скользил,
     уже восторг в растущем зуде
     неописуемый сквозил,-
     как вдруг она легко рванулась,
     отпрянула и, ноги сжав,
     вуаль какую-то подняв,
     в нее по бедра завернулась,
     и, полон сил, на полпути
     к блаженству, я ни с чем остался
     и ринулся и зашатался
     от ветра странного. «Впусти»,-
     я крикнул, с ужасом заметя,
     что вновь на улице стою
     и мерзко блеющие дети
     глядят на булаву мою.
     «Впусти»,— и козлоногий, рыжий
     народ все множился. «Впусти же,
     иначе я с ума сойду!»
     Молчала дверь. И перед всеми
     мучительно я пролил семя
     и понял вдруг, что я в аду».

Вот это ад и изображён в «Приглашении на казнь». Ад же, а вот в раю девочки не отшатываются в решающий момент.

Много писали о том, что имя Гумберт отсылает к охотнику-аристократу. А имя Цинциннат к чему отсылает? К диктатору. К скромному, но диктатору же. Педофил — диктатор по отношению к своей жертве. Педофил — к нему полностью приложима характеристика Ленина, данная Набоков: кружка молока с дохлой крысой на дне.

В «Приглашении на казнь» герой не оправдывает себя и не оправдывается автором. В «Лолите» педофилия оправдывается как результат детской травмы: ах, над мальчиком посмеялись в самый неподходящий момент. Абсолютно неправдоподобно, зато герой сразу переходит в другую, более симпатичную читателю категорию.

Роман Набокова пришёлся очень ко двору, потому что как раз начиналась сексуальная революция, и в 1960-е  совращение детей наряду с наркотиками воспевалась (и иногда практиковалась) как проявление свободы от пошлости.

В «Лолите» центр тяжести смещён: главный герой осуждён на казнь, как Цинциннат, роман есть его предсмертная записка, как и «Приглашение на казнь», но осуждён он не за половое преступление, а за убийство. Это было вынужденное изменение: в США за развращение малолетних не казнили, реальный Гумберт — Лассаль — получил 15 лет тюрьмы. Главное же — сексуальное преступление Цинцинната описано вполне целомудренно, а вот преступление Гумберта описано... Ну вот так описано, что стало пошло. Пошлость есть подвид нецеломудренности, агрессивная нецеломудренность.

Главное: «Приглашение на казнь» роман с идеей, роман против смертной казни, своего рода оммаж отцу: Набоков-старший был горячим проповедником против смертной казни. «Лолита» — роман ни о чём. Это и есть пошлость: что-то ни о чём.

Навязчивость темы педофилии у Набокова несколько необычна. Можно предположить какой-то личный опыт, фиксацию и т.п. Либо искал возможность покорить рынок и, наконец, нашел. Хотел написать пошлый роман так, чтобы не выглядел пошлым — и преуспел. Можно вспомнить историю о деде писателя. Дмитрий Набоков полюбил замужнюю даму, баронессу фон Корф, старше его на 7 лет. И что же? Григорий Аросев:

«Для решения любовной коллизии ход был придуман весьма неприглядный: Набоков в возрасте 33 лет женился на 17-летней Марии , одной из дочерей баронессы, не испытывавшей восторга, во-первых, от самого факта, что ее таким образом взяли в оборот, а во-вторых, от характера своего мужа. ...  Такого рода тройственные союзы, однако, в псевдопуританском XIX веке встречались сплошь и рядом. Как бы то ни было, юная Мария все-таки сделалась Набоковой, и после этого Дмитрий смог сопровождать «свою» баронессу в ее заграничных путешествиях».

Про «сплошь и рядом» оставляю на совести повествователя (как и именование викторианского века псевдопуританским) — мне не приходилось о таком читать. Важно, что это уже «Лолита», только навыворот: не жениться на 40-летней ради секса с её дочерью, а наоборот. Что, кажется, «ещё более гаже». Между прочим, Дмитрий Набоков — министр юстиции.

 

См.: Смертная казнь - История человечества - Человек - Вера - Христос - Свобода - На первую страницу (указатели).

P.S. Замечу, что самого Набокова-сына я пошляком не считаю нимало и отношусь к нему, скорее, с симпатией - очень уж он напоминает мне себя, только сильно улучшенного, но всё самовлюблённого эгоиста, любящего сказать правду, которую нормальные люди не говорят.

Внимание: если кликнуть на картинку в самом верху страницы со словами «Яков Кротов. Опыты», то вы окажетесь в основном оглавлении, которое служит одновременно именным и хронологическим указателем