Музеефицированная свобода: история борьбы за Исаакиевский собор, 2017 год

В январе 2017 года губернатор Петербурга заявил, что Исаакиевский собор будет передаваться Церкви.

Тысячи (тысяч пять) горожан возмутились и даже вышли на несакнционированный митинг. В основном, это были люди с высшим образованием, пожилые, даже пенсионеры. «Работники культуры».

В мае 2017 года губернатор Петербурга заявил, что Церковь и не просила вернуть ей Исаакиевский собор. Он солгал, но Церковь не решилась эту ложь разоблачать.

Почему же образованные люди восстали против передачи церкви Церкви?

Борьба за то, чтобы собором распоряжался музей, стала типичным новоязом: люди говорили одно, а подразумевали другое. Они считали, что борются с деспотизмом. Правда, не в лоб. В лоб они боялись бороться.

Даниил Коцюбинский писал о митинге против передачи Исакия: питерские интеллектуалы пришли, «чтобы пнуть башмаком авторитарного сфинкса, который замер сам и загипнотизировал всё общество своим голубопогонным взглядом...». Мощно! Внушаить! Только вспоминается анекдот «почему вы решили начать с нашей парикмахерской».

Здесь точно так же — в основе крохотного   митинга лежала пустота. Неправое дело. Эту неправоту пытаются заполнить самыми разными аргументами, но, увы, неправота остаётся неправотой. Как по старым, так и по идиотским новым, так и по простой бытовой морали, Исакий нужно отдать Церкви. На каких условий — договаривайтесь с властью. Ах, вы не можете с ней договариваться, она недоговороспособна? Но почему Церковь должна отвечат за светскую власть?

 

Замечательный аргумент выдвинул против возвращения собора Церкви Юрий Вадимович Самодуров: он неловко себя чувствует в церкви-церкви, а в церкви-музее — ловко.  

Этот протест похож на принцессу, которая томно жалуется, что не выспалась, потому что ей что-то мешало, а горошины-то ей не подложили. Она, конечно, не выспалась, но, очевидно, совсем по другой, не слишком принцессной причине. Вот об этой причине и надо говорить откровенно. Протесту же в маске грош цена, он всего лишь приучает к маске, к фиктивности — к фиктивному протесту, к фиктивной победе, к фиктивной свободе. Краеугольный мыльный пузырь не заменит краеугольного камня. Именно потому, что я против кровавой гебни, я за то, чтобы выступать против кровавой гебни, а не против возвращения храма верующим.

В истории с Исакием вовсю проглядывает ленинизм. Цель оправдывает средства. Цель храма — чтобы в нем молились верующие. Но Бога нет, поэтому молящиеся — идиоты, цель храма — угнетать людей. Цель же достойная, цель «культурного человека» — разглядывать иконы, не отвлекаясь и не смущаясь. Цель культурного человека важнее, культурных больше, чем верующих. Значит, отбираем.

Или цель «культурного человека» — светское государство? Чтобы не было госрелигии? А храм большой — симптом госрелигии, значит, отобрать у РПЦ МП все большие и ценные храмы. Чтобы знала своё место. Светское государство, конечно, более благородная цель, чем рассматривать иконы, не смущаясь присутствием верующих. Но средство-то не имеет к этой цели вообще никакого отношения! Допустим, не вернут Исакий верующим — и что? Перестанут сажать за ловлю покемонов в храмах? Отменят катехизис в школах? Да ничуть! Вот и боритесь с тем, что реально имеет отношение к светскости государства! А иначе вы не боретесь, а лишь символизируете борьбу. Имитируете! Культурный же человек не занимается имитациями.

Но главное — да, РПЦ МП врёт про себя. Но это не отменяет того факта, что храм — для молитвы строился. Для молитвы строился! И «молитва» включает в себя не только с утра забежать помолиться. Как культура настоящая — это не забежать глянуть картины Брюллова, а в России «культурные люди» к этому сводят культурность.

В итоге «культурные люди» в этой ситуации врут так же как РПЦ МП. Они говорят о музее — а Исакий сейчас никакой не музей, не рассадник культуры, это вышка со смотровой площадкой, развлечение туристам. Так вот — это враньё понятно, но всё равно оно вранье. Исакий не имеет к культуре ни малейшего отношения.

Храм — не общий. Он — верующих. Печальный для атеиста факт. Но если я захожу в институт научного атеизма, я там должен чувствовать себя неловко. (И брезгливо, насколько этот институт государственный). И наоборот. Назойливо повторяющая мысль, что для культурного человека всё общее — такой же империализм , да ещё совковый империализм в культуре, как лозунг «не надо растаскивать СССР на национальные квартиры».

Слова «культурные люди» я ставлю в кавычки, потому что по совести не считаю этих людей — вот эти 5 тысяч на Марсовом поле — культурными. Я ведь многих из них знаю по статьям, по диссертациям, по лекциям. Это всё троечники и кое-какеры, имеющие такое же отношение к культуре, какое «российские учёные» как целое имеют к науке. Но если среди естественников процентов 10-15 реальные учёные, то среди гуманитариев и 4 процентов не наскребается. Жалко их ужасно, но культуру от таких надо защищать и их претензии выступать от имени культуры надо отвергать.

Что до количества... Знаете, один китаец, который забрался на баллюстраду Исакия раз в жизни, и один питерский православный, который будет ходить в Исакий утром и днём и вечером всю жизнь — это не один и один. Это ноль целых тысячная туриста и один человек...

Настоящая задача для культурного человека — для любого человека, но для образованного в первую очередь — это незамедлительно идти к думе и требовать снятия, исключения, суда над её вице-спикером, который как раз в то же время, когда шла борьба за Исакий, посмел сделать антисемитский выпад про «черту оседлости». Путин это стерпел, не снял Толстого? Значит, Путин антисемит, как бы он это ни скрывал. Антисемит не тот, кто ненавидит евреев, а тот, кто покрывает ненавистников евреев. Да и как может гебешник не быть антисемитом! А меня всерьёз уверяли, что не антисемит.

«После Освенцима» мир не изменился, но система ценностей изменилась. После Освенцима госцерковь — не такая важная проблема, как антисемитизм. В нацистской Германии Церковь была одним из немногих институтов, которые были против антисемитизма, между прочим. А структура была вполне государственная. Но Гитлер её трогать побоялся — сажал, но немногих. Так что государственность церкви — зло, но меньшее, чем антисемитизм государства.

И не говорите мне, что не надо выбирать, надо и то, и то... Не получается же! Потому что в защите Исакия апеллируют именно к тем, кого нужно снимать ради защиты евреев.