В защиту сепаратного мира

Как не стыдно быть пацифистом? Ведь рано или поздно наступает момент, когда рядом с тобой сильные бьют слабого и, если ты не начинаешься биться с сильными, то оказываешься на их стороне, заключаешь сепаратный мир с бандитами.

Разумеется, спросили меня об этом не какие-нибудь подпольщики, денно и нощно кующие коктейли Молотова для свержения номенклатурократии. Так, джентльмены лет двадцати, которые не прочь иногда подраться с бритоголовыми, если тех не слишком много.

«Сепаратный мир» — в России это выражение звучит хуже матерного. Иудин грех! Монархию свергли, обвинив (совершенно несправедливо) в стремлении к сепаратному миру. Ленин назвал сепаратный мир с Германией позорным, заключая его, и своей откровенностью спас свою репутацию. Делай зло, только не говори, что оно добро!

А сепаратный мир — добро! И никакого другого мира быть и не может!! Если мы это отрицаем, мы думаем, что возможно неагрессивное зло — зло, которое будет сидеть за высокими стенами своего замка или в глубоких рвах своего ада, не вылезая за свои пределы, никого не беспокоя. Но зло по определению не может никого не беспокоить.

Любой мир сепаратен, потому что всегда где-то рядом, внутри нашего дома, нашего района, нашего города, нашей страны, кто-то с кем-то воюет. Мать лупит сына, отец насилует дочь, но мы же не бегаем по квартирам, выискивая подобные трагедии, да и полиция не бегает, ждут, когда пожалуются. Значит, мы заключили сепаратный мир с грешниками, лжецами, насильниками. Мы их не трогаем, они нас не трогают. Мы даже с ними в некотором союзе — ведь мы граждане одной страны, мы вместе с кем-то там боремся, чему-то там сопротивляемся.

Так что, когда очередной недурак подраться берёт нас на слабо — мол, сепаратный мир заключаешь, да? — следует спокойно ответствовать, что это ты ведёшь сепаратную войну, а меня не сепарируй.

Да-да, не бывает сепаратного мира, а вот сепаратные войны бывают, и всякая война сепаратная. Сепаратного мира не бывает, потому что мир не делится на кусочки. Заключить сепаратный мир не означает начать с кем-то воевать. Это просто сепаратный мир.

Предаю ли я своего ребёнка, когда не обзавожусь ножом, ружом и кастетом, чтобы в любой момент быть готовым дать отпор посягателю на моего ребёнка? Нет, конечно. Я предаю своего ребёнка, если, когда его бьют, не обхватываю его своими руками, не прижимая к себе мёртвой -а на самом деле живой — хваткой, и не накрываю собою, чтобы смертельные удары достались мне.

От Иуды не требовалось размахивать мечом, и когда Пётр замахал мечом, Иисус Петра остановил. Требовалось просто быть рядом, погреться у костра рядом с арестантской, не более, но и не менее.

Вот всякая война — сепаратна, хотя милитаризм думает, что он защищает мир во всём мире и космический порядок, и пытается в этом и окружающих убедить. Даже если двести стран нападают на одну, их война — несправедливая, сепаратная, разделяющая человечество, а не объединяющая. И когда панки бьют скинов, и когда скины бьют панков, — одна сплошная сепарация с сегрегацией, и Нюрнбергский процесс, знаете ли, тот ещё вселенский собор выискался.

Худой мир не лучше, а хуже доброй ссоры, но худого мира не бывает, как не бывает и доброй ссоры. Спасибо, великий и могучий, что развился до такой стадии, когда «добрая ссора» стала как жареный лёд, потому что самый маленький мир — это круглый шар огня, а самая большая ссора — это скрюченная ледышка, в которой не может быть ничего доброго. Кому разрядка нужна, да засунет пальцы в розетку и разрядится в неё, а людей не тронь. А когда остынешь, посмотри вокруг и начинай заключать сепаратный мир с одним, с другим, с третьей, и так, глядишь, потихонечку да полегонечку образуется царство сепаратных миров, идеже нет войн, ссор и разглагольствований про предательство.