Рейнольдс Прайс (1.2.1933 – 20.1.2011), автор 8 романов, множества пьес и эссе, в 1996 году опубликовал книгу «Три евангелия». Я не нашел ее в сети, но Рэмси Майклс упоминает идею Прайса о том, что евангелие от Марка напрашивается на то, чтобы его переписали от первого лица и дает свой перевод в таком стиле Ио 21:3-14). Майклс несколько скептичен, но замечает, что 13:21-30 неплохо соответствует идее Прайса, и даже предложил свой вариант. Предложу и я – на основе своего перевода.
«После сказанного Иисуса охватило душевное волнение,
И Он засвидетельствовал и сказал:
Аминь, аминь говорю вам:
Один из вас предаст Меня.
Мы не были уверены, о ком из нас речь, косились друг на друга.
Я находился ближе всех к Иисусу. Симон Петр мне кивнул, чтобы я спросил Иисуса, о ком речь. Я придвинулся к Иисусу вплотную и говорю:
— Хозяин, это кто?
Иисус отвечает:
— Он тот, кому я дам этот кусочек хлеба с соусом.
И взял кусочек хлеба, обмакнул в соус и дал Иуде, сыну Симона Искариота. И после этого вошел в него сатана.
И говорит ему Иисус:
— Сделай скорее, что задумал.
Никто из нас не понял, что имел в виду Иисус, а некоторые подумали, что Иисус сказал купить нужное к празднику или дать денег нищим (ведь Иуда носил шкатулку с деньгами).
Получив кусочек хлеба, он сразу ушел.
Была же ночь».
Звучит прекрасно, то есть, очень современно. Тут и собака зарыта. «Современность» разная бывает. Бывает современность одного дня, недели, месяца, года, поколения…
Дальше уже современность заканчивается. Смерть разлучает нас, и в Льве Толстом мы видим некую «современность», и в Монтене, но у них эта современность как зерно в земле или, напротив, как сегодняшнее объявление о завтрашнем концерте. Современное звучание в варианте Прайса – это довольно поверхностная современность, на месяц или год. Наивная современность человека, который всегда говорил «мы», и тут решился на «я».
Возможна, однако, другая современность. Современность Венички Ерофеева или Крылова, не говоря уже о Пушкине. Вроде бы уже не современность, а все-таки очень даже современность. Это современность, которая уже и «мы» отговорила, и «я», и доросла до странного «он», когда человек говорит о себе в третьем лице не из застенчивости, а потому что другой – друг, потому что видеть себя как другого, будь другом адом или раем, это маленькое чудо и большое приобретение. От себя можно отстраняться, падая, а можно – взлетая, и, кто знает, любить ближнего как себя как раз тогда реально, кто мы любим себя как ближнего.