|
Ио., 15,
16. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил
вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите
от Отца во имя Мое, Он дал вам.
№146 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.
В человеке заложено всемогущество.
Хуже того: в человеке заложено ощущение своего всемогущества. Жизненный опыт вступает
с этим ощущением в противоречие, и считается, что "зрелость" -- это
осознание "пределов", "конечности". Но это не зрелость, это
самооскопление. Коли уж на то пошло, человек как биологическое создание настолько
ничтожен, что смешно говорить о его "пределах", -- все равно, что говорить
о "пределах Монако" или "конечности мыльного пузыря". Даже
сравнение с тростником льстит человеку. Надо дойти до донышка мизантропии, тогда
можно уверенно сказать: в человеке есть всемогущество, и это всемогущество --
Божие. Вдыхая Свой Дух в человека, Бог передал нам и Свое всемогущество, как передают
вторую часть ассигнации, без которой купюра в целом недействительна, так что с
этих пор все претензии к Нему по поводу маленькой пенсии или сильного дождя безосновательны.
Ощущение всемогущества не обманывает: человек может все, но не в такой же позиции
-- не в позиции козла на мостике через пропасть. Слабым отзвуком того, чем может
быть всемогущество человека, может служить любое коллективное усилие, когда двое
за час делают то, что не сделал бы в одиночку ни один из них, даже если бы имел
в запасе четыре часа, восемь часов. Что-то вечное предвещает разделение труда,
но раньше вечности об этом не догадаешься. Могущество принадлежит всем людям,
но не человечеству в его призрачной монолитности и ни одному человеку в его обособленности,
в его отдельности.
*
В фильме Бергмана "Музыка и мрак" главный герой, ослепнув, отвергает
предложение служанки о браке, заявляя: "Свобода без выбора -- не свобода".
Тут слово "свобода" оказывается синонимично слову "любовь".
При этом герой уже любит девушку. Фильм, подобен средневековым легендам об обращении
в христианство (неверие - ослепление - уверование - прозрение - брак с царевной)
-- пройдя через несчастья, неудачу в карьере, герой все-таки соединяется с возлюбленной.
А правда здесь та, что свобода (любовь) и выбор -- две совершенно разные вещи.
Все самое важное в моем существовании -- не предмет выбора. Рождаться мне или
нет -- не мой выбор. Дышать или транклютировать, быть млекопитающим или удавом,
-- не мой выбор. Существование одной-единственной женщины рядом с тобой (ситуация
Адама и всякого моногама) -- так же нормально и не мешает, а помогает любви, как
существование одного Солнца. И вера начинает свободно жить и любить не тогда,
когда мечется между "есть бог" или "нет бога", "богов
много - бог един", а когда обнаруживает, что Бог един. Потому что человеческая
способность избирать есть лишь подобие Божественного выбора: "Не вы Меня
избрали, а Я вас избрал " (Ио. 15, 16). В этом смысле свобода основная есть
свобода до выбора. Но в ЦК (царстве кесаря) мы обречены бороться за свободишку
иметь выбор, потому что в мире сем за первозданное бытие выдается бытие обкорнанное,
обглоданное, в котором выбора нет не потому, что есть полнота, а потому что есть
ущербное властолюбие. Примечательно, что именно в сфере пола словно существует
резервация: никакие социальные и экономические ограничения для любви, никакие
предрассудки не в силах помешать любви состояться как любви (увы, не всегда как
браку). Любовь без выбора, вопреки всему, что твердит скепсис, может быть и обычно
бывает именно настоящей любовью. Это - основное и потому незамечаемое чудо жизни.
Попытка оценить любовь амплитудой выбора -- половое извращение, это все равно,
что отказываться от дареного мерседеса, если нет возможности выбрать между мерседесом
и жигуленком.
|
