Олег Рапов

Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христианства. М.: Высшая школа, 1988 г. 416 стр.

2-е издание, исправленное: М.: Русская панорама, 1998. 444 с.

Текст со с. 193-238 этого издания

Глава 12

Официальное крещение князя Владимира Святославича и киевлян.

О принятии христианства князем Владимиром и киевлянами писало много историков. Большинство из них лишь комментировало (а иногда и просто повторяло) краткое сообщение "Повести временных лет" об этих событиях. Некоторые исследователи, пытаясь восстановить подлинный ход событий конца 80-х годов X столетия, имевших место на Руси, использовали также известия Иакова Мниха, литературу житийного характера, данные иностранных источников. Однако весь имеющийся в наличии комплекс сведений о крещении князя Владимира и киевлян до сих пор не был серьезно изучен. Многие историки сосредоточили свое внимание на уточнении даты крещения русского государя и населения столицы Руси. Дискуссия по этому вопросу началась более ста лет назад и продолжается до сих пор. Это объясняется чрезвычайной запутанностью источников о крещении Руси в конце X в., их противоречивостью.

Согласно датировке Иакова Мниха, Владимир Святославич вступил в Киев 11 июня 978 г. после бегства из столицы Руси старшего брата Ярополка (1). "Повесть временных лет" датирует это событие 980 годом (2).

Придя к власти, князь Владимир сразу же проявил свои дипломатические способности. В войне с Ярополком он опирался на наемные варяжские дружины, но, достигнув великокняжеского стола, Владимир дал понять жителям столицы, да и всей Руси, что не собирается потакать иностранцам, а будет делать в дальнейшем основную ставку на местное языческое население. Он не разрешил варягам собрать контрибуцию с киевлян. Часть варяжских наемников Владимир, правда, оставил у себя на службе, а остальным разрешил уйти в Константинополь (3).

Из "Повести временных лет" видно, что Владимир Святославич учел недовольство киевлян-язычников прохристианской политикой Ярополка.

Важным мероприятием нового великого князя было сооружение еще одного "поганьского" святилища в Киеве — "вне двора теремнаго", украшенного статуями богов: Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши. "И жряху им, — заметил по этому поводу летописец, — наричюще я богы, и привожаху сыны своя и дъщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими. И осквернися кровьми земля Руска и холмо-т" (4).

В последних фразах чувствуется раздражение летописца-христианина языческой верой, осуждение князя Владимира, насаждавшего в Киеве языческий культ. Автор не скрывает своего недовольства Владимиром Святославичем, "околдованного" бесовскими чарами. Бесы же представлялись ему такими же реальными существами, как и христианский бог. Только, в противоположность христианской троице, они казались ему олицетворением темной, враждебной человеку стихии. Некоторые историки считали сообщение об установлении Владимиром статуй языческих богов на капище, расположенном за пределами княжеского двора, свидетельством проведения им религиозной реформы. В. В. Мавродину, например, этот шаг казался "попыткой модернизации самой языческой религии, точнее, пестрых языческих верований, которым Владимир пытался придать стройность и ввести их в рамки, соответствующие укреплению и развитию классового общества" (5). Исследователь считал, что эта реформа имела два аспекта. Во-первых, Перун был объявлен общим богом как для дружинников, так и для всех жителей Руси. Во-вторых, "для того чтобы подчеркнуть объединение под властью великого киевского князя, князя Руси, всех восточнославянских и неславянских племен Руси, нужно было предоставить место в пантеоне богов и их племенным божествам. Так в пантеон языческих богов Владимира вошли Дажьбог, Стрибог, Хоре, Мокошь и Симаргл, все эти боги, носящие славянские, иранские и финские наименования" (6).

Я. Е. Боровский писал, что данная реформа была проведена "с целью политического объединения Руси под главенством Киева", чему должно было помочь появление в Киеве "нового языческого пантеона" (7).

По мнению Б. А. Рыбакова, "Владимир I произвел своего рода языческую реформу, стремясь, очевидно, поднять древние народные верования до уровня государственной религии" (8).

Однако, если мы внимательно присмотримся к летописному тексту, то убедимся, что речь в нем идет совсем не о реформаторской деятельности киевского князя, а о довольно простом и прозаическом деле — строительстве языческого капища на новом месте. Все упоминаемые летописцем языческие боги —это древние божества, которым с давних времен поклонялись славяне (9). Точно так же как впоследствии князья-христиане воздвигали новые христианские храмы на новых местах, так и Владимир строит новое капище там, где его раньше не существовало. Цель этого мероприятия проста: показать жителям Киева свою приверженность к язычеству, заботу о религиозных нуждах язычников, снискать расположение как у киевлян-язычников, так и у языческих волхвов.

С переходом славянского общества к феодальному строю с его более четким профессиональным разделением населения главными почитателями Перуна становятся князья, бояре, дружинники — все те, кто смотрел на войну как на свое основное занятие. Выставляя статую этого бога на первый план, украшая ее более богато, чем остальные, Владимир Святославич стремился тем самым подчеркнуть свое особое расположение к его почитателям и свою дальнейшую ориентацию на военно-феодальные языческие круги русского общества.

Князь Владимир не пытался в данном случае создать единый пантеон всех языческих богов. Об этом свидетельствует отсутствие на новом святилище статуи Волоса и ряда других славянских языческих богов.

Н. М. Никольский писал: "Ко времени княжения Владимира число христиан в княжеской дружине должно было еще значительно увеличиться; это обстоятельство объясняет нам и реформационный пыл князя: как в свое время император Константин должен был легализовать христианство и стать христианином, ибо его войско оказалось на три четверти состоящим из христиан, так и киевский князь не мог остаться при старой вере, когда большая часть его дружины приняла христианство" (10).

Данное высказывание не подтверждается никакими источниками. Если бы дело обстояло так, как изображает Н. М. Никольский, то Владимир не стал бы воздвигать в Киеве после прихода к власти новое языческое капище, а постарался бы как-нибудь отметить заслуги христианской части своей дружины. Но этого не произошло.

В первые годы княжения Владимира язычество на Руси полностью начинает доминировать над христианством. Новое языческое святилище возникает не только в Киеве, но и в Новгороде, где его создает Добрыня, дядя великого князя, назначенный наместником в этот город: "И пришед Добрыня Ноугороду, постави кумира над рекою Волховом, и жряху ему людье ноугородьстии аки богу" (11). Из текста видно, что речь в данном случае опять-таки идет о сооружении нового святилища, а не о какой-либо языческой реформе. Если бы Владимир решил провести языческую реформу, то она должна была бы коснуться и Новгорода. Добрыне пришлось бы поставить над Волховом не одного, а шесть кумиров, как в Киеве. Но этого не произошло. Воздвигаемое им капище было более скромным, чем киевское. В создании его можно усмотреть стремление Добрыни завоевать популярность у новгородских язычников.

Показная приверженность князя Владимира Святославича к языческой религии в первые годы пребывания его у власти приводит к тому, что языческое население столицы Руси перестает считаться с христианами. В 983 г., согласно "Повести временных лет", дело доходит даже до кровавого столкновения между язычниками и христианами, проживающими в Киеве (12). Вполне вероятно, что в первые годы княжения Владимира Святославича на Руси количество христиан в Киеве поубавилась, но какая-то часть по-прежнему осталась жить в столице.

Владимир Святославич должен был пользоваться широкой популярностью. И не только потому, что он выступал как приверженец язычества. Его личность не могла не возбудить интереса и даже восхищения как у знати, так и у простых людей Киевского государства. Сын рабыни, находившейся в немилости у великой киевской княгини Ольги, сумел каким-то образом завоевать доверие новгородцев, которые решили сделать его своим князем и в связи с этим оказали давление на отца Владимира Святослава. В результате всех этих хорошо продуманных действий Владимир получил в держание обширное Новгородское княжение. Затем он захватил у князя Рогволода Полоцкую землю, значительно расширив свои владения. И наконец превратился в верховного властелина Руси, отняв великокняжеский стол у законного владельца (13).

Это была головокружительная карьера! Владимир выглядел в глазах жителей Киевского государства удачливым, счастливым князем, ловким и умелым политиком. Создавая новое языческое капище в Киеве, Владимир как бы подчеркивал, что своими жизненными успехами он обязан в первую очередь благосклонному отношению к нему языческих богов.

В дальнейшем Владимир Святославич приобрел еще больший авторитет у населения Руси. В первое десятилетие своего княжения он показал себя как крупный полководец. Ему удалось нанести поражение польскому князю Мешко I и отобрать у поляков важнейшие стратегические и экономические центры — Перемышль, Червень "и иные грады"; он совершил два победоносных похода на не желавших подчиняться Руси вятичей и принудил их к уплате дани (14). По свидетельству В. Н. Татищева, почерпнутого из не дошедшего до наших дней источника, в 982 г. Владимир "иде в Поле, и покорил землю Польскую, град Суздаль утвердил" (15). Здесь речь идет о завоевании богатого земледельческого района, расположенного к северу от среднего течения реки Клязьмы. В 983 г. Владимир "победы ятвягов и взя землю их" (16). В 984 г. Владимир нанес поражение радимичам, которые вышли из подчинения (17). В 985 г. Владимир и его дядя Добрыня ходили в поход на дунайских болгар и сербов (18), который также оказался удачным. В 986 г. болгарские войска с помощью русов нанесли византийцам сокрушительное поражение в Болгарии (19). По свидетельству Иакова Мниха, за походом на болгар последовал поход на хазар: "И на козары шед, победы и дань на них положи" (20). Все это способствовало укреплению власти Владимира на Руси, росту его политического престижа в глазах жителей страны. В походах и сражениях закалялась княжеская дружина. Победоносные войны увеличивали великокняжеские богатства.

Подавление восстаний вятичей и радимичей свидетельствовало о том, что великокняжеские войска могут заставить покоренные народы подчиняться киевскому властелину. Однако не было никаких гарантий тому, что в дальнейшем покоренные народы не будут выступать с оружием в руках против киевского князя, его бояр, мужей и дружинников. Языческая религия, которую они исповедовали, постоянно толкала их на борьбу с завоевателями. Восстания вятичей и радимичей показали, что язычество не только не является опорой великокняжеской власти, но, напротив, сильно мешает утверждению в стране отношений господства и подчинения. Жизнь настоятельно требовала замены устаревшей идеологии другой, соответствующей новым условиям.

Господство в стране языческой идеологии продолжало пагубно отражаться на росте народонаселения Руси, на международной торговле. Оно не давало возможности решить проблему привлечения кадров иностранных специалистов по различным отраслям знаний, исключало династические браки с соседними императорскими, королевскими и княжескими домами, уже принявшими христианство, что мешало заключению международных договоров и союзов. Языческое жречество по-прежнему оставалось серьезной самостоятельной силой на Руси и в своей политике руководствовалось корыстными интересами.

Всего этого, конечно, не мог не сознавать князь Владимир. К концу 80-х годов X в. его власть настолько окрепла, что он уже не нуждался в поддержке со стороны языческого населения. Напротив, и он сам, и его бояре и дружинники остро нуждались в религии, которая бы помогла феодальному строю стабилизироваться на Руси.

Согласно "Повести временных лет", уже после болгарского похода Владимир начал поиски новой религии, которая могла бы заменить собой язычество. В летописи помещен рассказ о том, как Владимир выбирал новую веру (21). Ряд исследователей считали, что в основе его лежат различные легенды и сказания баснословного характера, поэтому ему нельзя доверять (22). Однако, как правильно заметил В. В. Мавродин, этот рассказ несомненно "отражает реальную действительность", так как князю Владимиру, конечно, пришлось выбирать ту религию, которая больше подходила, по его мнению, русскому обществу (23).

Летопись сообщает, что болгары-мусульмане предложили Владимиру Святославичу принять ислам. Как говорит летописец, князю весьма понравился мусульманский обычай иметь много жен. Однако такой обряд, как обрезание, а также отказ от употребления свинины и вина, не пришлись Владимиру по вкусу (24). Слишком многим следовало бы пожертвовать, насаждая эту религию на Руси. В работе "Бруно Бауэр и первоначальное христианство" Ф. Энгельс писал: "... ислам, сохранив свою специфически восточную обрядность, сам ограничил область своего распространения Востоком и Северной Африкой, завоеванной и вновь заселенной арабскими бедуинами. Здесь он мог стать господствующей религией, на Западе же нет" (25).

Отвергнута была князем Владимиром и древнееврейская религия, которую предложили ему хазарские проповедники (26). Она не удовлетворяла его не только своей обрядовой стороной. Еврейское вероучение не давало ничего принципиально нового верхушке феодального общества.

Третьим вероучением, предложенным Владимиру, было христианство. Как писал Ф. Энгельс, "христианство не знало никаких вносящих разделение обрядов, не знало даже жертвоприношений и процессии классической древности. Отрицая, таким образом, все национальные религии и общую им всем обрядность, и обращаясь ко всем народам без различия, христианство само становится первой возможной мировой религией (27).

Однако уже в то время христианская церковь была фактически поделена на две части — восточную и западную, а потому неизбежно вставал вопрос, какому образцу следовать — византийскому или римскому.

Летописец отметил, что к Владимиру приходили из Рима "немцы", предлагая принять католичество. Он их выслушал, а затем сказал: "Идите опять (назад. — О. Р.), яко отцы наши сего не прияли суть" (28).

Во главе западной католической церкви стояли римские епископы, которых с IV в. именовали "папами". Опираясь на огромные владения, на подложные документы, вроде пресловутого "Константинова дара" и "Лжеисидоровых декреталий", они вели активную борьбу за верховную власть над Италией и другими западными странами, требовали от западноевропейских монархов беспрекословного повиновения себе, выплаты так называемого гроша (динара) св. Петра — денег, шедших на содержание самих пап и их окружения, стремились распространить свое влияние далее на Восток. В конце IX в. происходит раздробление Папской области, и римские епископы начинают терять свои позиции. К середине X в. они превращаются в ставленников германских императоров, которые через их посредство диктуют свою волю другим странам и народам (29).

Принятие католичества означало бы для Руси попасть под сильное влияние Германской (Священной Римской) империи; вовлечь ее в сферу германской политики, допустить проникновение на территорию вначале немецкого духовенства, а затем и немецкого рыцарства; насадить в стране латынь; выплату ежегодных дотаций Риму. Все это несомненно хорошо понимал князь Владимир, и это не могло его устраивать.

Что касается провославной христианской церкви, то она в X в. была раздроблена на ряд патриаршеств и митрополий. Однако все церковные иерархи находились в подчинении у византийских императоров, за которыми церковные соборы признали первенствующее положение в церковной иерархии и присвоили им чин "императоров-архиреев". Византийские василевсы поэтому могли назначать и смещать высших церковных сановников, определять составы участников соборов, утверждать решения этих соборов (30).

Восточная православная церковь, как и западная, стремилась к распространению своего влияния на нехристианские народы. Русь была для нее "лакомым кусочком".

Следовательно, принятие христианства от Византии неминуемо должно было привести к тому, что русские великие князья попали бы в вассальную зависимость от византийских императоров, которые через церковную организацию стали бы навязывать верхушке Руси свою волю (31).

Естественно, что "православный вариант" также не мог удовлетворить князя Владимира. Русским феодалам нужна была такая церковь, которая бы полностью от них зависела и была бы проводником их собственной политики. Поиски такой церкви зашли в тупик. Однако из него все же был выход.

Владимир Святославич имел перед своими глазами пример Болгарской державы. Болгария была крещена под давлением войск византийского императора Михаила III. Созданная внутри Болгарии православная церковная организация оказалась после этого в зависимости от константинопольской патриархии. Попытки болгарского правителя Бориса I создать у себя в стране независимую церковь с помощью Рима успехом не увенчалась. В 913 г. его сын Симеон совершил победоносный поход под Константинополь и потребовал от Регентского совета Византии признания его соправителем императора, а также согласия на брак его сына с родственницей Константина VII (по другим источникам византийцы должны были согласиться на женитьбу Константина Багрянородного на дочери Симеона). Регентский совет согласился на брак Константина Багрянородного и дочери Симеона, а также пожаловал Симеону высокий титул (по одним источникам болгарский царь становился соправителем императора, по другим — василевсом — царем и самодержцем болгар, по третьим — получал императорскую корону). После всех этих событий Симеон провозгласил себя "царем и самодержцем" не только болгар, но и византийцев. Болгарская церковь получила независимость от Константинопольской патриархии (32).

8 октября 927 г. Византия и Болгария заключили между собой мир, который был скреплен женитьбой сына Симеона Петра на Марии, внучке императора Романа I. Византия признала царский титул Петра, и в Болгарии было создано независимое патриаршество (33). Но в 70-х годах император Иоанн Цимисхий, вторгшийся в Болгарию для борьбы со Святославом, лишил царя Бориса II царского венца и уничтожил автономное болгарское патриаршество (34).

Таким образом, князю Владимиру, чтобы получить православную церковную организацию, независимую от Византии, было необходимо стать вровень с византийскими василевсами, как это удалось сделать болгарским правителям Симеону и Петру. После этого духовенство, присланное для крещения Руси, попало бы от него в непосредственную зависимость и не стало бы оглядываться на Константинополь. Для этого Владимиру Святославичу было необходимо породниться с византийскими царями (35).

М. Д. Приселков считал, что Владимир Святославич принял крещение не от Византии, а от Болгарии после болгарского похода. По его мнению, русская православная церковь попала в зависимость от Охридской архиепископии, расположенной на территории Западно-Болгарского царства (36). Однако исследователь не привел серьезных доводов в пользу данной гипотезы.

Под 6495 (987) г. "Повесть временных лет" рассказывает о новом испытании различных вер князем Владимиром. Владимир созвал своих бояр и градских старцев, рассказал им о приходе к нему мусульманских, иудейских, католических и православных проповедников и попросил совета у своих приближенных, какую религию следует принять Руси. Бояре и старцы посоветовали князю послать своих мужей в различные страны для испытания "кто како служить богу". Владимир Святославич отобрал 10 мужей и послал их вначале к булгарам-мусульманам, затем к немцам-католикам, а затем в Царьград к грекам. Ознакомившись с ведением службы у различных народов, мужи возвратились назад в Киев и заявили Владимиру, что их наиболее впечатлила служба в греческой церкви (37).

А. А. Шахматов считал весь этот рассказ о посольствах в иные страны искусственной вставкой, сделанной для того, чтобы как-то заполнить промежуток в летописи между двумя рассказами: беседой греческого философа с Владимиром, помещенной под 6494 (986) г., и повестью о походе Владимира на Корсунь, помещенной в летопись под 6496 (988) г. (38)

Нам также кажется, что данный рассказ не является фиксацией действительных событий. Отдельные его фразы и части вызывают недоумение. Например: зачем понадобилось Владимиру, так категорично отказавшемуся в 986 г. от предложения немцев принять католичество, спустя год посылать своих мужей для испытания католической веры? Как могло русское посольство посетить Царьград в 987 г., если после битвы под Сердикой между Киевским государством и Византией были весьма напряженные отношения? Рассказ содержит противоречия и в самом себе. Русские послы, явившись в Константинополь, то имеют дело лишь с одним царем, не названным по имени, то с двумя — Василием и Константином (39). Создается впечатление, что текст представляет собой компиляцию из произведений различных авторов. Главная цель этого рассказа, на наш взгляд, — доказать читателю, что князь Владимир принял православие отнюдь не случайно, а после тщательного испытания различных религий и установления для себя и для окружающих, что вера греков самая лучшая, самая правильная. Исходя из всего сказанного, можно сделать вывод, что использовать рассказ в качестве достоверного источника нельзя. М. В. Ломоносов отметил в своем труде "Древняя Российская история...": "Некоторые пишут, что послан был от Владимира в разные земли некто половчанин Иван Смирам, который, проехав разными землями Палестину и даже до Египта, и по долгом пребывании в Александрии крестился. Оттуда писал ко Владимиру, послав Новый завет и увещевая, чтобы он к грекам и римлянам не приклонялся ради излишеств в их вере и что он в Александрии нашел чистые апостольские ученья и предания. Чаятельно, хвалил он коптическую ересь, которая содержит обрезание; чего ради не удостоены Владимирова внимания" (40).

М. В. Ломоносов не коснулся вопроса о достоверности этого известия, взятого им из сочинения Христофора Занда "Ядро церковной истории". Занд узнал обо всем этом от Бенедикта Вышеватого, сына польского богослова XVII в. Андрея Вышеватого. В результате в его труде появилась запись о неком половчанине, медике по профессии Иване Смере, который был якобы послан Владимиром Святославичем на Восток для испытания существовавших там вер. Письмо Ивана Смера, отправленное им князю Владимиру, было вырезано на медных досках и написано особыми старорусскими буквами. В XVI в. оно было переведено на русский и польский языки жителем Витебска Андреем Колодинским, хранилось в одном из польских монастырей (41).

Думается, что данное сообщение вряд ли представляет собой доброкачественный исторический источник. Первое, что обращает на себя внимание, — это то, что посланец Владимира был половчанином. Однако половцы появились в причерноморских степях только в середине XI в. В X столетии они кочевали в Заволжье, и Русь с ними практически не соприкасалась. "Половцы" — не самоназвание народа. Так прозвали особую ветвь тюрков-кочевников русские люди (42) тогда, когда вступили с ней в тесный контакт. А данное событие, согласно "Повести временных лет", произошло в 50-е годы XI столетия (43). Мало вероятно, что этот термин мог существовать в X в.

Удивляет и материал, примененный Смером для письма, — медные доски. Медь в X в. ценилась весьма высоко, и на медных пластинах писем не писали. В Александрии можно было легко достать гораздо более дешевый писчий материал: папирус, пергамен.

Связь Смера с людьми, исповедующими какую-то особую разновидность христианства, на которую указывается в "медном письме", наводит на предположение, не являлось ли послание этого лица фальсификацией, созданной католическим духовенством где-то на грани XVI и XVII вв., чтобы внушить мысль о том, что русский государь перед принятием христианства, подобно Смеру, склонялся к коптской или какой-то иной "ереси", и тем самым попытаться опорочить "равноапостольного" князя Владимира в глазах православного населения Белоруссии и Украины.

В состав "Повести временных лет" летописцем конца XI — начала XII в. включен рассказ о крещении Руси, условно названный исследователями "Корсунской легендой". Согласно ему, князь Владимир Святославич без видимых на то причин совершил в 6496 (988?) г. поход на византийский город Херсонес (Корсунь—в древнерусских летописях и житиях, Херсон —в средневековых византийских хрониках), захватил его, заставил византийских императоров Василия и Константина выдать их сестру за себя замуж, а перед свадьбой крестился в православную веру. После этого византийские священнослужители в том же 6496 году крестили княжеских родственников и приближенных, а также все население Киева.

Затем последовало обращение в христианство и остальных жителей Руси (44).

Это летописное известие было принято как бесспорное большинством историков. На него опирались авторы многих исторических исследований, учебников, литературно-художественных произведений. Однако в XIX в. византиновед В. Г. Васильевский поставил его под сомнение. Он подверг анализу известия византийского историка конца X в. Льва Диакона и арабского историка второй половины XIII в. ал-Макина. В истории Льва Диакона сообщается, что взятию русскими Корсуня предшествовало странное явление — огненные столбы, показавшиеся ночью на северной стороне неба. Васильевский обратил внимание на то, что в произведении ал-Макина также упоминается огненный столб, виденный арабами в Каире. Причем там его появление датируется 7 апреля 989 г. Из этого обстоятельства исследователь сделал вывод — Корсунь был взят русскими после 7 апреля 989 г. "Оказывается теперь, — писал он,— что если крещение Владимира совершилось в 988 г.,— в чем нет пока причины сомневаться, —то взятие Корсуни последовало гораздо позже и, следовательно, вовсе не находилось в какой-либо прямой связи с крещением русского народа" (45).

Е. Е. Голубинский высказал серьезные сомнения относительно правдоподобности "Корсунской легенды". Он предположил, что летописная запись о крещении Руси представляет собой вымысел (46). Мнение Голубинского было впоследствии активно поддержано А. А. Шахматовым, М. Д. Приселковым и другими учеными (47).

Для решения вопроса о том, когда же произошло крещение Руси, Е. Е. Голубинский привлек источники XI в. "Память и похвалу Владимиру" Иакова Мниха и "Житие Бориса и Глеба". Особенно ценным из них является первый, в котором имеется ряд дат, не встречающихся нигде. В нем крещение Владимира Святославича отделено от взятия Корсуня временным промежутком в два года, "По свидетельству монаха Иакова (в "Похвале" Владимиру) и преподобного Нестора Печерского (в "Житии Бориса и Глеба"), —писал Е. Е. Голубинский, — Владимир крестился в 987 г.; именно, первый из них говорит, что Владимир, умерший в 1015 г., прожил после крещения 28 лет, а второй прямо говорит, что оно было в лето 6495 от сотворения мира" (48). Далее Голубинский, по-прежнему опираясь на Иакова Мниха, делает вывод: Корсунь был взят русскими войсками в самом начале 989 года, поскольку в апреле этого года Владимир уже активно помогал византийцам.

В 1883 г. со своей датировкой этих событий выступил В. Р. Розен, привлекший для решения спора сведения арабского историка начала XI в. Яхьи Антиохийского. Полностью присоединившись к мнению В. Г. Васильевского относительно взятия Корсуня русскими после 7 апреля 989 г., он в то же время попытался далее развить мысль своего предшественника. Розен заявил, что арабские историки и Лев Диакон вслед за сообщением об огненных столбах поместили известие о прохождении кометы, которая была впервые увидена в ночь с 27 на 28 июля 989 г. и "предвещала" сильное землетрясение, происшедшее 25 (26) октября того же года. "Если допустить, — писал он,— что Лев при связывании этих знамений с указанными событиями не увлекся, так сказать, симметричностью, приурочивая к каждому знамению особое событие, то мы должны будем признать, что взятие Верреи болгарами и Корсуня русскими случилось не только позже 7 апреля, но и раньше 27 июля, т. е. раньше появления кометы, предвестницы нового бедствия" (49). Поэтому Розен склонен был датировать крещение киевлян поздним летом или осенью 989 г. (50)

Однако возникает вопрос: насколько правомерным является в данном случае совмещение сведений арабских авторов с известиями византийского историка? Не говорят ли они о различных явлениях?

В дальнейшем завязалась многолетняя дискуссия по поводу датировки крещения князя Владимира и киевлян и взятия русскими Корсуня. П. Г. Лебединцев и А. И. Соболевский стремились доказать правильность "Повести временных лет". Первый, правда, не привел в пользу своего мнения никаких веских аргументов (51).

И. Соболевский предложил новый метод расчета девнерусских дат. Он указал, что историки, опираясь на числовые данные "Памяти и похвалы Владимиру", неправильно их интерпретируют. Так, Иаков Мних отметил, что Владимир жил по крещении 28 лет. Историки считали, что эти 28 лет были полными. Поэтому, когда они вычитали из 1015 (год смерти Владимира) 28, у них получалась цифра 987. Следовательно, считали они, Владимир крестился в 987 г. Соболевский высказал предположение, что люди древней Руси производили вычисления не по арифметическим правилам XIX в., а по пальцам, "при этом, высчитывая годы от события до события, они обыкновенно включали в их число оба года, в которые совершались эти события" (52). Он привел ряд примеров такого рода расчетов и заявил, что из 1015 следует вычитать не 28, а 27, и тогда год крещения Владимира, указанный Иаковом, совпадет с летописным. Он был склонен считать, что взятие Корсуня, женитьба Владимира на принцессе Анне, крещение киевлян произошли в 988 г. Соболевский не отрицал полностью датировки Розена, но полагал, что в 989 г. имели место либо еще один поход Владимира на Корсунь, либо закладка князем русского города Корсуня (53). Эти предположения не были им в достаточной мере обоснованы и находились в противоречии с "Корсунской легендой", которой придерживался автор.

Практика показала правильность предположения А. Л. Соболевского относительно метода расчета времени, однако историки не учли его замечании и продолжали вести расчеты старыми методами. Одни из них, вслед за Е. Е. Голубинским, датировали крещение Владимира 987 годом (54). Е. Ф. Шмурло полагал, что в 987 г. имело место не крещение Владимира, а только заключение договора о его браке с византийской принцессой и оглашение этого договора (55). Что касается даты взятия Корсуня русскими и последовавшего вслед за ним крещения киевлян, то здесь разногласия среди ученых были более серьезными. И. А. Линниченко, П. Левитский, М. С. Грушевский, С. П. Шестаков, В. В. Мавродин, Д. С. Лихачев, М. В. Левченко, Д. Л. Таллис, Г. Г. Литаврин, В. Т. Пашуто принимали датировку В. Г. Васильевского и В. Р. Розена (56). В. 3. Завитневич отнес взятие Корсуня к началу зимы 989 г., А. Л. Бертье-Делагард — к апрелю 988 г., Е. Ф. Шмурло—-к февралю 990 г. (57) Крещение киевлян произошло, по В. 3. Завитневичу, в 990 г., по А. Л. Бертье-Делагарду — весной 989 г., по Е. Ф. Шмурло—летом 990 г. (58)

К сожалению ни один из ученых, выдвинувших свои оригинальные датировки событий, не оперся на прочные даты (а такие даты есть!). Большинство исследователей безоговорочно приняли утверждение В. Г. Васильевского и В. Р. Розена относительно того, что огненные столбы, упомянутые Львом Диаконом (М. В. Левченко даже отождествил их с северным сиянием (59)), и огненный столб, виденный арабами в Каире,— одно и то же явление. В 1975 и 1978 гг. вышли две работы польского историка А. В. Поппэ, в которых он отнес крещение Владимира Святославича к 6 января, а крещение киевлян — к 27 мая 988 г. (60) Поход Владимира Святославича на Корсунь Поппэ рассматривает как военную помощь киевского князя византийским императорам. Его выводы базируются на двух предположениях: 1) Лев Диакон не симпатизировал Василию Болгаробойце и критически относился к тем методам, с помощью которых этот император пытался сохранить свою власть над Византией (например, выдача принцессы Анны замуж за "скифского варвара", использование василевсом русских войск для подавления восстания Варды Фоки); 2) Херсонес, стремившийся стать независимым от империи городом-государством, поднял мятеж против византийских василевсов, который и был подавлен князем Владимиром (61).

Оба эти предположения не были подкреплены серьезной аргументацией. Более того, вторая гипотеза находится в противоречии как со свидетельствами русских источников, так и с известием Льва Диакона, в которых захват Корсуня Владимиром рассматривается как враждебная акция русского князя (в летописях и житиях князя Владимира), как бедствие для империи (у византийского хрониста). Поэтому построение Поппэ не может быть признано удовлетворительным. Так же мало обоснованными являются и приведенные им даты.

В 1977 г. проблему хронологии этих событий затронул А. Г. Кузьмин. Он отметил, что "отдельные относительные датировки "Похвалы" (Иакова Мниха.— О. Р.) находят соответствие как раз в тех летописных текстах, которые связаны с перечнем княжений". Перечень относит смерть Владимира к 6522 г. "Если от даты кончины Владимира 6522 (по перечню) вычесть 28, то получится, что Владимир крестился в 6494 (986) году" (62). Для подкрепления своего мнения Кузьмин сослался на сведения багдадского астронома второй половины XII — начала XIII в. Ибн ал-Атира (Асира), относившего крещение Руси к 985-986 гг. Взятие Корсуня А. Г. Кузьмин датировал 989 годом, исходя из того что Иаков Мних свидетельствует: Владимир Святославич "на третье лето (по крещении. — О. Р.) город Корсунь взя". Автор не принял во внимание указание А. И. Соболевского относительно метода расчета лет в древней Руси (63).

При анализе датировки А. Г. Кузьмина возникает целый ряд вопросов: 1) почему мы должны ориентироваться на дату "перечня", если в "Памяти и похвале Владимиру" датой смерти Владимира Святославича назван не 6522, а 6523 г.? 2) является ли указанная дата перечня точной? 3) на каком основании автор вычитает 28 лет из даты перечня, ведь цифра 28 встречается в "Памяти и похвале", а в перечне она отсутствует?

Соединение А. Г. Кузьминым двух различных памятников для уточнения хронологии в данном случае не кажется удачным. Ссылка на Ибн ал-Атира также ничего не дает в плане уточнения датировки, так как нам не известно, правильна ли хронология багдадского астронома.

Попытаемся выявить возможности имеющихся источников для уточнения дат крещения Владимира и киевлян и взятия Корсуня.

Прежде всего необходимо коснуться вопроса об огненных столбах, виденных Львом Диаконом в северной части неба, и огненном столбе, замеченном арабами. Напомню читателю, что эти явления были определены М. В. Левченко как северное сияние. В связи с данным замечанием невольно возникает вопрос: а бывают ли видны полярные сияния в тех южных широтах, в которых расположены Константинополь и Каир? Да, оказывается, бывают. Во время магнитной бури 1872 г. северное сияние было видно в Египте, Индии, Гватемале, Южной Америке, на юге Аравийского полуострова и Австралии. 25-26 января 1938 г. полярное сияние наблюдалось в Севастополе, Алма-Ате, а также на севере Африки (64). Следовательно, и Лев Диакон, и египетские арабы могли видеть полярное сияние.

Арабские хронисты так описали виденное ими явление:

Яхья Антиохийский:

"И случилось в Каире в ночь на субботу 27-го Зу-л-Хиджры

378 г. (7 апреля 989 г.) гром и молния и буря сильная, и не переставали они до полуночи. Потом покрылся мраком от них город, и была тьма, подобия которой не видывали, до утра. И вышло с неба подобие огненного столба и покраснели от него небо и земля весьма сильно. И сыпалось из воздуха премного пыли, похожей на уголь, которая захватывала дыхание, и продолжалось это до четвертого часа дня. И взошло солнце с измененным цветом и продолжало всходить с измененным цветом до вторника второго Мухаррема 379 г.. (12 апреля 989 г.) (65)

Ибн ал-Макин:

"В 378 г. в субботний день, который был 27 Дульгиджа, случился в Египте сильный гром и бурные ветры, и они продолжались до полуночи. И над страной распространился до самого утра мрак, и не видно было прежде подобной тьмы. И в это время вышел с неба как бы огненный столб, и небо, и земля сильно покраснели от него, и явилось на воздухе столько пыли, что она препятствовала дыханию, и продолжалось это до четвертого часа дня, и тогда явилось солнце с измененным цветом. И потом также с измененным цветом поднималось солнце до четверга второго Мухаррема 379 г. (66)

Из приведенных текстов ясно видно, что описанное арабами явление не было полярным сиянием. Полярные сияния вызываются магнитными бурями и никогда не сопровождаются непроницаемой тьмой, циклонами и поднятием в воздух пыли, похожей на уголь. Зато все это сопровождает извержения вулканов, что было многократно зафиксировано рядом естествоиспытателей. Во время сильных извержений столб огня и вулканического пепла поднимается из жерла вулкана на несколько десятков километров и бывает виден за 200 км и более. Черное облако пепла опускается на землю и создает тьму, "какая бывает в совершенно закрытой комнате". Причем облако пепла ("пыли, похожей на уголь") часто разрезается "огненными зигзагами и вспыхивает пламенем, как это бывает при сильной грозе с молниями". Все это сопровождается бурями и штормами (67).

Таким образом, египетские арабы несомненно наблюдали мощное извержение вулкана, какого именно — сказать трудно. Однако следует заметить, что в небольшом отдалении от Каира находится Сирийско-Аравийская группа вулканов, располагающаяся вдоль восточного берега Красного моря и одним из своих северных языков выходящая к Средиземному морю (68).

Но если арабы наблюдали извержение вулкана, то как мог видеть его Лев Диакон из Константинополя, отстоящего от Каира по прямой более, чем на 1000 км? Из-за большого расстояния, отделяющего эти два города друг от друга, такое наблюдение было бы невозможно. Кроме того, Лев Диакон видел огненные столбы на севере, а не на юге, что совершенно исключает аналогичность наблюдения византийца и арабов, поскольку к северу от Константинополя в непосредственной близости от этого города вулканов не имеется. Следовательно, огненные столбы Льва Диакона и огненный столб египетских арабов — два различных явления и отождествлять их нельзя, а потому и все построения В. Г. Васильевского и В. Р. Розена рушатся.

Еще одним важным датирующим признаком является сообщение Льва Диакона о комете: "И другие тягчайшие беды предвещал восход появившейся тогда звезды, а также напугавшие всех огненные столбы, которые показались вдруг поздней ночью на северной части неба; они предсказывали взятие тавроскифами Херсона и завоевание мисянами Верреи. Поднимаясь ко времени заката солнца при восхождении вечерней звезды и направляясь к западу, комета не имела какого-либо постоянного места на небе; рапространяя яркие, видные на далеком расстоянии лучи, она часто передвигалась, показываясь то севернее, то южнее, а иногда лишь при восходе занимала свое положение на небе, производя внезапное, быстрое движение. Люди смотрели на комету, удивлялись, страшились и полагали, что ее странные перемещения не приведут к добру. И случилось как раз то, чего ожидал народ". (Опубликованные переводы этого отрывка из Льва Диакона подвергаются критике со стороны специалистов; здесь отрывок приводится по переводу М. М. Копыленко, взятому из рукописи "Лев Диакон. История" под ред. С. А. Иванова.)

Ниже византийский историк заявил, что комета предсказывала землетрясение, голод, моровые язвы, засухи, наводнения, неурожаи и сильнейшие ветры.

С известия о комете и огненных столбах начинается 10-я глава книги X "Истории" Льва Диакона. В. Г. Васильевский полагал, что в приведенном выше отрывке речь идет не об одной, а о двух различных кометах. Под звездой, упомянутой в самом начале, следует понимать комету 975 г., о которой византийский историк уже писал в 6-й главе той же книги, а далее Лев Диакон говорит о совсем иной комете (69). Однако с этим утверждением В. Г. Васильевского согласиться нельзя.

"История" Льва Диакона охватывает сравнительно небольшой отрезок времени —16 лет. Автор описывает события, происшедшие со времени кончины Константина VII Багрянородного (9.XI. 959 г.) до смерти Иоанна Цимисхия (10.1.976 г.). Но иногда историк отклоняется от последовательного изложения событий и касается фактов как более позднего, так и более раннего времени. Особенно много таких отклонений содержит книга X. Лев Диакон как и многие другие средневековые авторы, придавал огромное значение всевозможным небесным явлениям. Целый ряд отклонений, имеющихся в тексте его "Истории", обусловлен желанием автора обосновать "пагубное воздействие" на ход истории падающих звезд (метеоритов) и хвостатых звезд (комет). И тем, и другим он уделял самое пристальное внимание и давал им подробные характеристики. Так, в 6-й главе он весьма обстоятельно описал яркую комету 975 г., а затем привел "доказательства", что это явление было не к добру. По автору, комета 975 г. предсказывала смерть Иоанна Цимисхия, страшные мятежи, нашествие народов, междоусобные войны, перемещение городов и сел, голод, мор и землетрясения.

В 8-й главе Лев рассказал о метеорите, упавшем в 986 г. в ров ромейского лагеря в то время, когда войска византийцев находились в Болгарии. Так же как и в предыдущем отрывке, он дал описание метеорита, а затем заявил, что "упавшая звезда" предвещала разгром византийского войска болгарами и восстание Варды Фоки (ему он посвятил следующую, 9-ю главу). Лев для подтверждения своей мысли вспомнил о метеорите, упавшем на троянскую рать, после чего она была обращена в бегство ахейцами.

Глава 10 начинается с той самой цитаты, которая приведена выше, и заканчивается описанием бедствий, которые заранее "предвещали" грозные небесные явления.

Таким образом, в труде Льва Диакона была предпринята попытка тесно увязать конкретные исторические события с предшествующими им небесными явлениями. Исходя из всего сказанного нельзя принять гипотезу В. Г. Васильевского.

В самом деле, если следовать логике Льва Диакона, то он был обязан взятие Херсонеса и Верреи непосредственно связать не с кометой 975 г., а со "звездой" (метеоритом) 986 г., поскольку последняя проявила себя во временной промежуток, более близкий к описываемым им событиям. Связал же он с ней мятеж Варды Фоки! Но Лев Диакон увязал падение городов не с метеоритом 986 г., а с какой-то иной, новой восходящей звездой. Почему? А потому, что она проявила себя позже, чем метеорит 986 г., и непосредственно предшествовала описанным событиям. Но быть может, первая звезда 10-й главы была какой-то особой, отличной от второй? Тогда возникает закономерный вопрос: почему же Лев Диакон, так чутко реагировавший на малейшие аномалии ночного неба, не дал ей описания? Ответ на этот вопрос может быть только один — первая звезда, упомянутая вместе с огненными столбами, и вторая звезда-комета, делавшая странные перемещения на небе, о которой речь идет несколькими строками ниже, - одно и то же явление.

Но если это так, то получается следующее построение. Комета и огненные столбы предвещали по Льву Диакону падение Херсонеса и Верреи, но только комета предвещала землетрясение. Следовательно, огненные столбы появились на небе после землетрясения, которое произошло "ввечеру, в тот день, как по обыкновению праздновали память великомученника Дмитрия" (70), т. е. вечером 26 октября. Три историка — Яхья Антиохийский, Степанов Таронский (Асох'ик) и ал-Макин (причем два первых были современниками событий) четко датировали это землетрясение 989 годом (71).

Что касается кометы, прохождение которой предшествовало землетрясению в Константинополе и в других южных городах, то она была легко определена учеными-астрономами с помощью характеристик, данных ей византийским и арабскими историками, немецкими хронистами (в частности, Титмаром Мерзебургским и составителем Кведленбургских анналов), армянским историком Асох'иком, китайскими естествоиспытателями и рядом других средневековых писателей—современников данного события. Оказалось, что это была одна из самых ярких и крупных комет Солнечной системы с периодом обращения от 74,5 до 79,6 лет — комета Галлея. Она действительно прошла очень близко от земли в 989 г. Причем характер ее появления и прохождения в 989 г. был абсолютно идентичен появлению и прохождению ее в 1531 и 1682 гг. (72).

Таким образом, в труде Льва Диакона содержится недвусмысленное указание на взятие русскими Херсонеса после 26 октября 989 г. Однако историк совершенно упустил в своем труде факт крещения русского князя и русского народа.

Весьма подробно о крещении Владимира Святославича и русских, а также об участии последних в борьбе с Вардой Фокой рассказывают: арабский хронист конца X — начала XI в. Яхья Антиохийский, багдадский астроном второй половины XII — начала XIII в. Ибн ал-Атир и арабский историк второй половины XIII в. Ибн ал-Макин.

Так, Яхья записал, что 14 сентября 987 г. византийский полководец Варда Фока поднял мятеж против императоров Василия и Константина, и войска его дошли до Хрисополя, отделенного от столицы империи узким Босфорским проливом. "И стало опасным дело его, и был им озабочен Василий (император ромеев. — О. Р.) по причине силы его войска и победы его над ним. И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю ру-сов, — а они враги его, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении, И согласился он (царь русов. — О. Р.) на это. И заключили они между собой договор о свойстве (разрядка здесь и далее наша. — О. Р.), и женился царь русов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону, и не признавали никакой веры (? — О. Р.). II послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправили к нему сестру свою, а она построила многие церкви в стране русов. И, когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардой Фокою морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку... И выступил царь Василий и брат его Константин со своими войсками и войсками русов и столкнулись они с Вардою Фокою в Абидосе (Авидосе. — О. Р.), —а это близко от берега константинопольского,— и победили Фоку; и был он убит в субботу 13 Нисана того же года, т. е. третьего Мухаррема (Мухаррама. — О. Р.) 379" (73).

Как видно из приведенного отрывка, текст Яхьи имеет сумбурный характер. При первом чтении создается впечатление, что вначале "царь русов" заключил союзный договор с Василием II, женился на его сестре и крестил свой народ, а затем уже оказал помощь империи. Но это первоначальное впечатление ошибочно. При внимательном изучении отрывка заметим, что помощь Василию II была оказана "царем русов" сразу же после заключения договора о свойстве, затем последовали сражения с Фокой, в которых приняли участие русские войска, а "впоследствии" Василий II прислал на Русь священнослужителей, крестивших князя и народ, выдал замуж свою сестру за Владимира Святославича, а та построила на Руси много церквей. Так понимали этот крайне путаный рассказ Яхьи Антиохийского и В. Р. Розен, и И. А. Линни-ченко, и другие историки (74).

Яхья ни словом не обмолвился о вооруженном конфликте между византийцами и русскими, в результате которого последние овладели Херсонесом. Возможно, что Яхья, создавший свою летопись в начале XI в., опирался при описании всех этих событий на византийский источник, в котором данный неприятный для империи инцидент не был отмечен.

Хаотичным выглядит рассказ об этих же событиях Ибн ал-Атира. Багдадский астроном записал, что некий Вардис поднял восстание против ромейских василевсов и притеснял их обоих, вследствие чего они отправили посланцев к царю русов и просили о помощи, и женили его на одной своей сестре. Но она отказалась выдать себя человеку неодинаковой с ней религии. Вследствие чего он принял христианство, и это было началом христианства у русов. И женился он на ней, и пошел навстречу Вардису, и они сражались и воевали. Затем Вардис был убит, и оба царя утвердились в своей власти..." (75).

Из отрывка видно, что автор его плохо разобрался в историческом материале, который он использовал. Так, известного полководца Варду Фоку он почему-то называет просто "Вардисом", хотя "Варда" — это только имя, которое в Византии X в. было широко распространено, Вардой назывался и другой опасный мятежник — Склир. Утверждение Ибн ал-Атира, что императоры сначала женили "царя русов" на своей сестре, а затем царевна отказалась стать женой Владимира Святославича, выглядит крайне нелепым. Не выдерживает критики и заявление, что крещение русов при Владимире было первичным. Кроме того, Ибн ал-Атир датирует все эти события 985—986 годами (76), что противоречит византийским, важнейшим русским источникам, а также летописи Яхьи Антиохийского и хронике Асох'ика. Поэтому сведения Ибн ал-Атира нельзя признать достоверными.

Пространное свидетельство Ибн ал-Макина о русско-византийских взаимоотношениях 987—989 гг. (77) большой ценности не представляет. Еще В. Р. Розен убедительно доказал, что сведения Ибн ал-Макина об этих событиях заимствованы им у Яхьи Антиохийского. Причем в ряде случаев Ибн ал-Макин выступал как плохой компилятор Яхьи (78). В некоторых местах он весьма своеобразно истолковал текст своего предшественника. Так, если у Яхьи Владимир Святославич посылает на помощь византийским императорам свои войска, то по Ибн ал-Макину он лично участвует в подавлении мятежа Варды Фоки:

Яхья Антиохийский:

"...Прибыли войска русов так- же и соединились с войсками греков, которые были у царя Ва- силия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою мо- рем и сушей в Хрисополь. И победили они Фоку" (79).

Ибн ал-Макин:

"...Царь русов, собрав большое войско, пришел и, соединившись с Василием, они напали с моря и с суши на Варду Фоку и победили Варду Фоку" (80).

Византийский историк первой половины XI в. Михаил Пселл коротко сообщил об участии русских войск в сражении при Авидосе в апреле 989 г. (81) Другие византийские историки: Иоанн Скилица (писал в конце XI в.), Иоанн Зонара (работал в первой половине XII в.) — сообщают: что отряд русских воинов, посланный на помощь византийским императорам Владимиром Святославичем, сражался против Варды Фоки в битве при Хри-сополе летом 988 г., причем оба летописца заявляют, что уже к этому моменту император Василий II стал родственником русского князя, женив его на своей сестре (82). Эти историки не упомянули также и о взятии русскими Херсонеса, являвшегося важнейшим политическим и торговым центром Византии в Северном Причерноморье, очагом распространения христианства.

Если следовать рассказам византийских компиляторов XI-XII вв., то окажется, что крещение Владимира Святославича, его женитьба на принцессе Анне и обращение в христианство киевлян произошли не позднее весны 988 г., так как летом этого года русские войска уже участвовали в сражении с Вардой Фокой при Хрисополе. Не русский князь принудил императоров выдать их сестру за себя замуж, а византийские суверены сумели в критический для себя момент получить от "северного варвара" военную помощь, связав его брачными узами с греческой царевной и заставив его вместе с русским народом принять православие.

Такая интерпретация событий доверия не вызывает. Многие выдающиеся историки-византиноведы отмечали чрезвычайный субъективизм, тенденциозность, а иногда и недобросовестность в передаче фактов упомянутых выше хронистов, которые из политических соображений, патриотизма довольно часто искажали действительный ход событий (83).

Возникает вопрос: а могла ли царевна Анна приехать на Русь в 987 или 988 г.?

Из Константинополя на Русь можно было добраться морем тремя путями. Первый, кратчайший, пролегал через Босфор, вдоль Малоазиатского побережья Черного моря почти до Синопа, затем круто поворачивал на север, на Херсонес, и продолжался вдоль Западного побережья Крыма и северной кромки моря до устья Днепра и далее вверх по Днепру. Можно было проехать из Константинополя на Русь восточным путем — через Босфор, вдоль Малоазиатского, Кавказского и Крымского побережий, северной кромки Черного моря и вверх по Днепру. Существовал и западный морской путь: вдоль берегов Фракии и Болгарии, северной оконечности Черного моря и опять-таки вверх по Днепру. Причем безопасное плавание по всем этим путям осуществлялось только с середины мая и до начала сентября. В другое время года даже для крепких и больших военных судов плавание по Черному морю было сопряжено с большим риском. По этой причине поездка багрянородной принцессы в Киев или в Херсонес морским путем во второй половине 987 г. и с января по май 988 г. исключается.

Конечно, в Киев из Константинополя можно было добраться и по суше двумя путями: западным—по Фракийскому и Болгарскому побережьям, а затем по Северному Причерноморью и вверх по берегу Днепра, и восточным — по Малоазиатскому и Кавказскому побережьям, далее через Керченский пролив, по берегу Восточного и Северного Крыма, степями до устья Днепра и затем на север вдоль днепровского берега.

Однако с 986 по 991 г. западные пути (как морской, так и сухопутный) наглухо перекрывались восставшими против византийского ига болгарами, а восточные пути с сентября 987 г. блокировались мятежными войсками и флотом Варды Фоки. В 988 г. Фока стоял на Босфоре в нескольких километрах от Константинополя и полностью контролировал Малоазиатское побережье Черного моря (84).

Иностранные источники единодушно сообщают, что Василий и Константин обратились к Владимиру за помощью только после того, как движение Варды Фоки достигло большого размаха, т. е. не раньше конца 987 г.

Таким образом, принцесса Анна не могла приехать на Русь ни летом 986, ни летом 987 г.

Однако, быть может, принцесса Анна выехала на Русь или в Херсонес летом 988 г., после того как Варда Фока потерпел поражение под Хрисополем? Но в таком случае все построения Скилицы и Зонары рушатся, ибо получается, что Владимир Святославич вначале оказал василев-сам военную помощь, а потом уже женился на царевне. К тому же следует добавить, что и после Хрисопольского сражения мятеж Фоки отнюдь не утих и пути в Северное Причерноморье по-прежнему продолжали оставаться небезопасными.

Сообщениям византийских историков об участии русских войск в Хрисопольском и Авидосском сражениях верить можно. Они согласуются и с данными Яхьи, и с данными Асох'ика. Последний даже сообщил, что войска русских состояли из 6000 пеших воинов, вооруженных копьями и щитами (85). Следовательно, Владимир Святославич действительно оказал императорам военную помощь раньше, чем женился на принцессе Анне. А без заключения этого брака он не мог крестить русский народ, ибо в противном случае Русь попала бы в вассальную зависимость от Византийской империи.

Заметим также, что русские источники теснейшим образом связывают женитьбу Владимира Святославича на Анне и крещение Руси со взятием киевским князем Херсонеса.

С лета 988 г. по апрель 989 г. Владимир выступает в иностранных источниках как друг и союзник византийских василевсов. Следовательно, в этот промежуток времени он не предпринимал враждебных действий по отношению к империи.

Однако Херсонес был все-таки взят русскими войсками. Сообщение об этом содержат "Повесть временных лет", "Память и похвала князю Владимиру" Иакова Мниха, "Житие князя Владимира" особого состава, "История" Льва Диакона. Видимо, на это намекает и Титмар Мерзе-бургский, записавший в своей хронике, что Владимир "подверг тяжелому набегу слабых данайцев (т. е. византийцев.— О. Р.)" (86). Вопрос заключается в том, когда произошло взятие русским князем Херсонеса.

Исследователи уже давно высказывали предположение, что в 989 г. после Авидосской битвы Владимир был обманут византийскими императорами, которые, подавив с помощью русских войск восстание Фоки, отказались выслать к нему свою сестру. В ответ на это Владимир Святославич взял Херсонес и тем самым принудил Василия и Константина выполнить условия союзного договора 987 (начала 988) г. (87) То что большинство византийских хронистов упорно умалчивают о захвате Херсонеса русскими, говорит в пользу этой гипотезы (88).

До нас дошло два известия о взятии Владимиром Кор-суня: первое — в "Повести временных лет", второе — в "Житии князя Владимира" особого состава. Второе известие, по мнению ряда историков (89), является более древним и достоверным. Так, А Л. Бертье-Делагард писал, что невозможно выдумать столь подробное и точное описание топографии Херсонеса, а также другие детали осады города, которые приведены в данном источнике (90).

По "Житию князя Владимира" особого состава, русский князь во главе большого войска, состоявшего из варягов, словен, кривичей и черных болгар, явился в Крым и осадил Корсунь. Русские осаждали Херсонес в течение 6 месяцев, "и не истомишася гладъмь корсуняне". Город стоял непоколебимо. Тогда варяг Жьдьберн, находившийся в крепости, послал стрелу в русский стан. На стреле был написан совет — перекрыть "земляной путь" (вероятно, подземный ход), по которому византийские корабельщики доставляли в город съестные припасы и воду. Русский князь приказал перекопать этот путь, и "люди (корсунские. — О.Р.) изнемогоша гладъм и водьною жаждею, и по трех месяцих предашася". Тогда Владимир послал в Константинополь к императорам своего воеводу Олега вместе со Жьдьберном с требованием немедленной высылки к нему принцессы Анны. В случае отказа он угрожал напасть на Царьград. Василевсы были вынуждены согласиться на требование Владимира. Русское посольство вернулось в Херсонес вместе с царевной. Тогда Владимир Святославич крестился и женился на принцессе Анне (91).

Таким образом, из текста жития видно, что Херсонес был взят киевским князем после 9-месячной осады. Если разрыв русско-византийского союзного договора 987 (988) г. произошел сразу же после Авидосского сражения (13 апреля 989 г.), то Владимир Святославич мог уже в конце июня—начале июля (при условии, что весть об этом до него быстро дошла и он так же весьма спешно собрал войска для похода) осадить Корсунь. Следовательно, город был взят самое раннее в феврале — марте 990 г. Однако в феврале — марте в Крыму нет недостатка в воде. Резкое уменьшение осадков происходит к апрелю — маю, причем май является самым сухим месяцем в году. Скорее всего, что Владимир начал осаду Херсонеса в конце лета —начале осени, в то время когда навигация на Черном море подходила к концу, а корабль с принцессой так и не пришел из Константинополя. Осадив Корсунь в конце августа—начале сентября, Владимир Святославич в конце апреля—начале мая следующего, 990 года овладел городом.

Некоторые источники сообщают, что после крещения киевлян Владимиром первой была построена в Киеве каменная церковь св. Георгия (92). Память св. Георгия Победоносца в X в. отмечалась только один раз в году — 23 апреля. Не в честь ли корсунской победы, одержанной русским войском в 990 г., была создана эта церковь?

Но если Херсонес был взят Владимиром Святославичем в конце апреля — начале мая 990 г. (что в какой-то мере согласуется с данными Льва Диакона), то посольство Олега и Жьдьберна в Царьград могло отправиться в путь лишь в начале или в середине мая того же 990 года. Примерно месяц должен был уйти на дорогу и переговоры с императорами. Другой месяц или полтора должны были уйти на возвращение русского войска в Киев (т. е. оно пришло домой примерно к середине июня 990 г.). Следовательно, в конце июля — начале августа 990 г. произошло крещение киевлян.

Одним из важнейших источников, в котором также имеется упоминание о взятии русскими Корсуня, является "Память и похвала князю Владимиру" Иакова Мниха. Данный источник содержит в себе ряд интереснейших дат. В нем говорится: "По святем же крещении поживе блаженный князь Володимер 28 лет. На другое лето по крещении к порогам ходи, на третье Корсунь город взя, на четвертое лето церковь камену святыя Богородица заложи, а на пятое лето Переяславль заложи, а девятое лето десятину... Володимер вда святей Богородице... И седе в Киеве князь Володимер в осмое лето по смерти отца своего Святослава, месяца июня 11, в лето 6486. Крести же ся князь Володимер в десятое лето по убении брата своего Ярополка... Успе с миром месяца июля в 15 день, а лето 6523..." (93)

Каким стилем летосчисления пользовался Иаков Мних? Из летописных и житийных источников нам известно, что Владимир Святославич умер в том же году, в каком были убиты его сыновья Борис, Глеб и Святослав. "Повесть временных лет" датирует смерть всех этих князей также 6523 (1015?) годом (94). Из "Сказания о Борисе и Глебе" нам известно, что Борис был убит 24 июля в воскресенье, а Глеб — 5 сентября в понедельник 6523 г. (95) Но именно в 6523 мартовском году 24 июля приходилось на воскресенье, а 5 сентября — на понедельник; в 6523 сентябрьском году и 24 июля, и 5 сентября приходились на воскресенье (96). Следовательно, Иаков Мних пользовался мартовским стилем византийского летосчисления и смерть Владимира и его сыновей наступила в 1015 г.

Иаков Мних пишет, что Владимир захватил Киев 11 июня 6486 (978) г.— "в осмое лето по смерти отца своего Святослава". Используя метод расчета лет, предложенный А. И. Соболевским, устанавливаем, что Святослав погиб в 6479 мартовскому году, что соответствует марту — декабрю 971 — январю — февралю 972 г. П. О. Карышков-ский, проанализировав тщательнейшим образом все имевшиеся в его распоряжении источники, убедительно доказал, что Святослав погиб ранней весной 972 г.(97) Известный специалист в области древнерусской хронологии Н. В. Степанов отмечал: "За начало лета-года русские принимали (в X—XII вв.— О. Р.) первое весеннее полнолуние; причем весенним полнолунием считалось то, при котором показывались первые признаки фенологической весны" (98). А к ним следует отнести таяние снегов, вскрытие рек, набухание почек на деревьях и т. д. Из "Повести временных лет" нам известно, что Святослав, проведший зиму 971/972 г. в Белобережьи, двинулся к порогам сразу же с началом весны: "Весне же приспевши... поиде Святослав в порогы. И нападе на нь Куря, князь печенежьский, и убиша Святослава..." (99) Однако здесь следует учитывать, что, несмотря на наступление признаков весны, год мог оставаться прежним. Новый 6480 мартовский год должен был наступить лишь с началом полнолуния, т. е. 3 марта 972 г. Итак, по Иакову Мниху получается, что Святослав погиб в конце февраля или в первые два дня марта 972 г.

Таким образом, две крайние даты, имеющиеся в хронологическом построении Иакова Мниха (972 и 1015 гг.), проверяются иными источниками и должны быть признаны верными. Рассчитывая способом А. И. Соболевского другие даты, имеющиеся в "Памяти и похвале", придем к следующим выводам: Владимир Святославич крестился в 6496 мартовском году (что соответствует марту — декабрю 988 - январю — февралю 989 г.)—в "десятое лето по убьении брата своего Ярополка": Ярополк был убит в 6487 (979/980) г.; в 6497 (989/990) г. Владимир ходил к порогам; в 6498 (990/991) г. он овладел Херсонесом; в 6499 (991/992) г. заложил Десятинную церковь; в 6500 (992/993) г. заложил Переяславль-Русский; в 6504 (996/997) г. дал десятину церкви Богородицы. Две последние даты, а также дата крещения Владимира Святославича подтверждаются "Повестью временных лет" (100). Дата взятия Корсуня полностью согласуется с указанием Льва Диакона. Весьма правдоподобной выглядит и дата смерти Ярополка, поскольку из летописи известно, что он погиб спустя какое-то время после захвата Владимиром Киева, после длительной осады города Родня (101).

Думается, что теперь на основании проведенного анализа источников можно реконструировать ход событий конца 80-х — начала 90-х годов X столетия.

В сентябре 987 г. вспыхнуло восстание Варды Фоки, размах которого сильно напугал византийских императоров. В конце 987 (или в первой половине 988) г. они обратились за военной помощью к Владимиру Святославичу. Последний потребовал отдать ему за помощь в жены принцессу Анну. Византийцы ответили согласием, выставив в качестве дополнительного условия крещение Владимира. Русский князь согласился. После этого между Русью и Византией был заключен договор о свойстве и военной помощи. Естественно, что в силу сложившихся обстоятельств Владимир не мог требовать немедленного приезда невесты на Русь. Летом 988 г. отряд русских воинов прибыл под Хрисополь и принял участие в войне с Фокой. После разгрома войска мятежников под Авидо-сом возникли благоприятные условия для прибытия царевны Анны в Киев. Отъезд принцессы из Константинополя морским путем не мог быть осуществлен ранее середины мая 989 г., так как только с этого срока плавание по Черному морю становилось относительно безопасным. Владимир Святославич должен был обеспечить прохождение корабля принцессы через порожистый участок Днепра, где обычно на путешественников нападали печенеги. Поэтому его поход к порогам, отмеченный Иаковом Мнихом, выглядит вполне закономерным действием. Он должен был состояться не ранее самого конца мая — начала июня 989 г. Не дождавшись царевны, князь понял, что он обманут византийскими монархами, и решил силой заставить их выполнить условия договора. В конце лета 989 г. он осадил Херсонес и после 9-месячной осады в апреле (мае?) 990 г. овладел городом. Летом того же года его посольство добилось прибытия Анны в Херсонес, где произошла свадьба Владимира. Затем русские войска вернулись в Киев, после чего имело место крещение киевлян не позднее конца лета 990 г.

В 1871 и 1872 гг. в Московских и Литовских епархиальных ведомостях были опубликованы неким "Л" три статьи о дне крещения Руси (102). В них, в частности, говорилось, что в Московской синодальной библиотеке имеется рукописный сборник XVI в., в котором на листе 365 записано, что во время царствования в Византии Льва и Александра, сыновей Василия I Македонянина, "крестися князь великий Володимер Кыевский и вся Русь августа I" (103). В связи с этой записью автор высказал интересную мысль: "... день месяца точнее мог удержаться в памяти предков наших, чем имена греческих царей и святителей, чем даже годы крещения Русской земли, когда и годы вселенских соборов не всегда указываются точно в печатной кормчей... Полагать так можно потому, что дни важнейших церковных событий праздновались и вписывались в месяцесловы, а годы сих событий не всегда вписывались в месяцесловы" (104).

Конечно, большая часть записи, помещенной в данном рукописном сборнике, доверия не вызывает. Искажены имена византийских императоров, неверно известие о крещении князя и Руси в один день. Тем не менее сама дата 1 августа представляет исключительный интерес. В древности в Византии в первые дни августа происходило освящение воды в реках, озерах и других источниках (105). А только в освященной воде и можно было крестить людей.

1 августа в 990 г. приходилось на пятницу. А пятница с древнейших времен была торговым днем на Руси. В пятницу запрещалась всякая работа. По свидетельству "Жития князя Владимира" особого состава, крещение киевлян происходило не в Днепре, а в его притоке Почайне (106). Это известие выглядит весьма правдоподобным, так как Почайна была расположена гораздо ближе к Киеву X в., чем Днепр. Кроме того, Почайна омывала своими водами ремесленно-торговый район Киева — Подол. В гавань Почайны заходили иностранные и русские суда. Нет сомнения в том, что набережная Почайны в X столетии представляла собой один из главнейших если HP самый главный, киевский рынок. '

Самым сложным для Владимира Святославича было окрестить не бояр и дружинников - многие из них и сами выступали за христианизацию Руси,-не придворную челядь, находившуюся под контролем у своих господ, а свободных ремесленников и мелких торговцев, в основном проживавших на Подоле а также сельское население Киевской земли. А потому был большой резон направив в торговый день- в пятницу - массы горожан и жителей земледельческой округи, собравшиеся на подольском рынке, в освященные корсунскими попами воды Почайны и заставить "черных людей" принять христианскую веру Любой другой день недели был менее подходящим для свершения дайной акции. Поэтому вполне возможно что крещение киевлян произошло действительно 1 августа 990 г. Христианизация близких к Киеву районов, видимо имела место в последующие дни августа.

Представляет интерес и еще одна деталь. Из летописей нам известно, что на Руси было принято отмечать раз личные знаменательные события храмовым строитель-ством. Придерживался этого правила и князь Владимир В 996 г. он с дружиной выступил против пришедших Василеву печенегов. "И съступившимся, и не мог стер пети противу, подъбег ста под мостом, одва укрыся противных. И тогда обещася Володимер поставите церковь святаго Преображенья, бе бо в ть день Преображенье господне, егда си бысть сеча. Избыв же Володимер сего, постави церковь..." (107)

Крещение жителей столицы Руси также не могло не быть отмечено строительством храма, посвященного небесному патрону, "помогшему" князю осуществить столь важное мероприятие. Таким храмом-памятником "решению киевлян стала каменная церковь Богородицы Десятинная). Возле собора были поставлены захваченные в корсунском походе статуи коней и львов а внутри помещены привезенные из Херсонеса останки святых римского папы Климента и его ученика Фива. Собор обязан был стать, по мысли его основателя, не только местом религиозного поклонения, но и музеем, призванным отразить победу Владимира над Византией и торжество христианства над язычеством в Киеве

Но почему эта церковь была посвящена Богородице?

1 августа каждого года (по старому стилю) православные отмечают праздник "Происхождения изнесения честных дерев животворящего креста господня", посвященный Иисусу Христу и его матери. В этот же день начинается успенский пост, предшествующий одному из наиболее почитаемых верующими праздников — Успению Богородицы, который отмечается 15 августа. Таким образом, крещение киевлян, если оно имело место 1 августа, должно было проходить под покровительством Богородицы, ибо этот день посвящен ее памяти.

Б. А. Рыбаков, изучая средневековые архитектурные памятники, пришел к выводу, что "в древности ориентировка церквей производилась на реальный восход солнца в день празднования того святого, которому посвящен храм" (108). Применив азимутальный метод к киевской Десятинной церкви, он установил, что храмовый праздник этого собора приходился либо на 1 августа, либо на 2 марта. Но 2 марта с Богородицей никак не связано. Следовательно, храмовый праздник Десятинной церкви мог отмечаться только 1 августа (109). Данное обстоятельство подтверждает дату крещения киевлян 1 августа.

Однако возникает закономерный вопрос: почему автор "Повести временных лет" и его редакторы объединили под одним 6496 (988) годом оба события — крещение Владимира и крещение киевлян, тем более что, по словам Нестора, он был лично знаком с монахом Киево-Печер-ского монастыря Еремией, "иже помняще крещенье земле Русьскыя"? (110)

И тем не менее, несмотря на наличие очевидцев крещения Руси во второй половине XI в., уже в то время по ряду вопросов, связанных с принятием христианства, существовали разногласия. Нестор писал: одни утверждают, что Владимир "крестилъся есть в Киеве, инии же реша, в Василеве, друзии же инако скажут" (111). Сам же Нестор утверждал, что Владимир принял крещение в Кор-суне после прибытия туда Анны (112).

Данные разногласия возникли, по-видимому, потому, что Владимир Святославич не ставил перед собой задачу информировать о своих отношениях с византийскими императорами широкие народные массы. Его крещение в 988 г. в условиях, когда огромное большинство населения Руси исповедовало языческую религию, должно было держаться в глубокой тайне. Кто знал, как дальше повернутся события, выполнят ли византийские василевсы принятые на себя обязательства, не придется ли князю отказываться от христианства? О том, что в 989 г. византийские монархи ловко провели русского властелина, было известно только немногим особо приближенным к Владимиру Святославичу лицам, которые впоследствии вряд ли стали повсюду рассказывать об этом печальном инциденте. Подобного рода информация могла повредить и киевскому суверену, и его новой супруге, и его константинопольским шуринам, и делу распространения христианства на Руси. Потому-то и возникли различные домыслы о месте крещения Владимира, поскольку немногие приближенные видели, как крестился князь в 988 г.

Не исключено также, что обряд крещения над Владимиром производился дважды: в 988 и 990 гг., после захвата им Херсонеса. Данное обстоятельство можно объяснить тем, что в 990 г. князь своим крещением в присутствии многих людей пытался подать пример дружинникам и воям, участвовавшим в осаде Херсонеса. Этот публичный акт должен был способствовать распространению христианства в княжеском войске, опираясь на которое Владимир собирался в дальнейшем осуществить христианизацию всего населения Руси. И, видимо, совсем не случайно Нестор отметил в летописи: "Се же видевше (крещение Владимира. — О. Р.) дружина его, мнози крестишася" (113). Эта фраза весьма значительна. Она отражает истинные настроения в княжеском войске, находившемся в Корсуне: княжеский пример оказал влияние на многих дружинников и воев, но не на всех. Таким образом, часть княжеского войска, бравшего Херсонес, после завершения похода не была охвачена христианизацией и продолжала исповедовать языческую религию.

Большой интерес представляет процесс обращения в христианство жителей Киева. Из "Повести временных лет" видно, что крещению предшествовала особая психологическая подготовка киевских горожан. Придя в стольный град, Владимир Святославич приказал уничтожить идолов языческих богов: "... повеле кумиры испроврещи, овы исьщи, а другия огневи предати" (114). Наибольшему над ругательству подверглась статуя Перуна. И это выглядит неслучайным явлением. Дружинникам и воям-язычникам, на помощь которых в распространении христианства в дальнейшем рассчитывал Владимир, Перун представлялся самым могущественным богом. Поэтому его было необходимо скомпрометировать в их глазах. Летописец записал: "Перуна же повеле привязати коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай, 12 муж пристави тети жезлъемъ" (115).

Данные действия были рассчитаны на дискредитацию Перуна и других "поганьских" богов в глазах не только киевлян. Это была яркая демонстрация жителям Руси бессилия языческих богов, наглядный показ того, что они не в состоянии отомстить Владимиру Святославичу и его христианскому окружению за нанесенные им оскорбления.

В "Истории Российской" В. Н. Татищева содержатся очень важные добавления к тексту "Повести временных лет". Так, например, сообщается, что еще до ниспровержения кумиров князь Владимир крестил в Киеве 12 своих сыновей, а также вельмож-язычников116. Татищев выразил некоторый скепсис по отношению к этому приведенному им же самим известию, заметив, что в период крещения у Владимира было не 12, а меньшее число сыновей (117). Из данной реплики можно заключить, что он не был творцом этого свидетельства, а заимствовал его из какого-то не дошедшего до нас источника. Вместе с тем следует сказать, что нам точно не известно, сколько сыновей имел в 990 г. Владимир Святославич, а потому и замечание Татищева не выглядит убедительным. А вот шаг киевского князя представляется вполне логичным. Обращая своих сыновей в христианство, князь Владимир показывал всем, что не только он сам, но и его ближайшие родственники полностью порывают с язычеством, и призывал других последовать его примеру. Что касается крещения киевских вельмож, то и это действие кажется обоснованным. При крещении жителей Киева князь мог положиться и опереться только на вельмож-христиан. Вельможи, оставшиеся язычниками, не могли оказать ему никакой помощи в проведении столь важного мероприятия. Наоборот, являясь приверженцами старой веры, они должны были чинить ему препятствия в этом начинании.

В "Повести временных лет" крещение киевлян представлено одновременным актом. Сразу же после разгрома языческих капищ "...Володимер посла по всему граду, глаголя: "Аще не обрящеться кто заутра на реце, богат ли, ли убог, или нищь, ли работник, противен мне да будеть". Се слышавше людье, с радостью идяху, радующеся и гла-голюще: "Аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре прияли". Наутрия же изде Володимер с попы царицины и с корсуньскыми (118) на Дънепр и снидеся бе-щисла людии. Влезоша в воду, и стаяху овы до шие, а друзии до персии, младии же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, попове же стояще молитвы творяху...(119). Крестившим же ся людем, идоша кождо в домы своя"(120).

Читая этот текст, удивляешься, как же гладко происходила смена мировоззрения у жителей Киева! Язычники, накануне оплакивавшие Перуна, спустя совсем немного времени с радостью воспринимают учение Христа! Такого рода быстрые превращения вызывают недоумение и подозрение в правдивости источника. Кроме того, сообщение летописца о крещении киевского населения в Днепре противоречит "Житию князя Владимира" особого состава, где, как уже говорилось, местом крещения названа По-чайна —приток Днепра.

В ином свете христианизация киевского населения предстает в "Истории Российской" В. Н. Татищева: "По опровержении идолов и крещении множества знатных людей, митрополит и попы, ходяще по граду, учаху люди вере Христове. И хотя многие приимали, но мно-жайшии, размышляя, отлагали день за день; инии же закоснелые сердцем ни слышати учения хотели. Тогда Владимир послал по всему граду, глаголя: "Заутра всяк изидет на реку Почайну креститися; а ежели кто от некресченых заутра на реке не явится, богат или нищ, вельможа или раб, тот за противника повелению моему причтется". Слышавшие же сие, людие мнозии с радостию шли, разсуждая междо собою, ежели бы сие не было добро, то б князь и бояра сего не прияли. Инии же нуждою последовали, окаменелыя же сердцем, яко аспида, глуха затыкаюсче уши своя, уходили в пустыни и леса, да погибнут в зловерии их. Наутрие вышел Владимир сам с митрополитом и иереи на реку Почайну, где сошлося бесчисленное множество народа, мужей, жен и детей. И входя в воду, стояли иные до шеи, другие до персей, иные по колена, родители же мнозии младенцев держали на руках; а прозвитери, стоя на берегу (121), читали молитвы и каждой купе давали имена особыя мужем и женам. Крестившимся же людей отходили каждой в домы своя, которых число так великое было, что не могли всех исчислить..."(122)

Картина, нарисованная здесь, выглядить намного убедительнее летописной. Источник объективно отразил как на самом деле происходило обращение в христианство жителей столицы, а летописец Нестор или, что более вероятно, его редакторы сгладили все углы, не пожелали упоминать о том сопротивлении, какое оказало население Киева акции крещения.

По версии, зафиксированной татищевской "Историей Российской", крещение киевлян происходило в Почайне, а не в Днепре, что согласуется и с "Житием князя Владимира" особого состава. Этот факт опять-таки свидетельствует в пользу приведенного В. Н. Татищевым источника, который, судя по отдельным деталям, в нем содержащимся, является более ранним, чем "Повесть временных лет".

Таким образом, автор приведенного В. Н. Татищевым известия лучше знал обстоятельства обращения в христианство киевлян, чем создатели "Повести временных лет". Не исключено, что он был не только современником, но и участником этого события, поскольку ему были известны многие мелкие детали, сопровождавшие обряд крещения. Автор, например, знал, что крестильные имена давались попами сразу группам новообращенных киевлян, стоявших в воде Почайны, что после крещения была предпринята неудачная попытка подсчитать всех крестившихся. На то что этот источник был доброкачественным, указывает и использование отдельных его частей создателями "Повести временных лет", о чем свидетельствуют некоторые почти дословные совпадения в текстах обоих памятников.

Опираясь на этот рассказ и на другие источники, мы можем нарисовать довольно четкую картину многоэтапного обращения в христианство жителей Киева в конце X в.

Еще до официального крещения населения древнерусской столицы в ней проживали христиане.

В 988 г. после заключения русско-византийского договора о дружбе и взаимопомощи тайно крестился сам князь Владимир Святославич, рассчитывая после женитьбы на принцессе Анне и прихода миссионеров из Византии обратить в христиан и всех жителей Руси.

Летом 990 г. после захвата русским войском Херсонеса и прибытия в этот город принцессы Анны с группой священнослужителей там приняли крещение многие русские дружинники. По прибытии русского войска из кор-сунского похода в Киев Владимир Святославич крестил своих сыновей и некоторых вельмож.

Затем, после ниспровержения языческих идолов в Киеве, произошло обращение в христианство многих знатных людей столицы.

После этого последовали хождения по городу христианских миссионеров с целью уговорить людей принять новую веру. Часть киевского населения поддалась уговорам и крестилась, большинство жителей испытывали колебания, некоторые язычники не желали и слушать проповедей священнослужителей.

31 июля 990 г. в четверг князь Владимир обратился ко всему языческому населению Киева с требованием выйти на следующий день на берег Почайны для свершения обряда крещения. Он недвусмысленно заявил киевлянам-язычникам, что все отказавшиеся креститься будут рассматриваться им как его личные враги. Приказ князя был обращен не только к рядовым населенцам города, но и к части киевской знати, не желавшей расставаться с языческими верованиями.

1 августа 990 г., в пятницу, в торговый день недели, на реке Почайне состоялось массовое крещение основного населения Киева. Число крестившихся, судя по источнику, приведенному В. Н. Татищевым, было велико.

Тем не менее, несмотря на все проведенные мероприятия, некоторые киевляне крещения избежали. Закоренелые язычники покинули столицу и скрылись в пустынях и лесах в надежде, что там они не будут обнаружены княжеской администрацией.

Таким образом, уже крещение киевлян показало, с какими колоссальными трудностями предстоит столкнуться великому русскому князю при обращении в христианство населения страны. Как для большинства киевлян, так и для большинства жителей Руси поворот князя от язычества к христианству не был понятен. Практика показала, что заставить широкие народные массы креститься можно лишь под угрозой применения к ним репрессий.

Христианские проповеди миссионеров успех имели очень малый.

Крещение киевлян явилось началом массового обращения в христианство жителей городов и сел Руси.

Это, конечно, не означает, что крещение всего населения Руси произошло все в том же 990 году. Источники показывают, что процесс крещения жителей Руси растянулся на годы. Скорее всего даже Полянская земля не была охвачена крещением полностью в 990 г. К сожалению, в источниках не содержится сведений о том, как происходило обращение в христианство жителей киевской периферии. Уже в конце X в. в Полянской земле, по свидетельству археологии, трупосожжения исчезают и прочно устанавливается обычай хоронить покойников по христианскому обычаю в ямах с ориентацией головой на запад. Встречается, правда, и иная ориентация покойников — на юг, юго-восток и северо-восток. "Различная ориентировка погребенных,—пишет В. В. Седов, — беспорно, отражает разноэтнический характер курганного населения. Погребенные, обращенные головами к вос-стоку, в Полянском ареале могли принадлежать выходцам из среды тюркских кочевников и ославяненным верхне- днепровским балтам" (123). В некоторых источниках сообщается о поступлении к Владимиру на службу кочевников, принимавших при этом христианское вероучение. Так, в Никоновской летописи под 6499 (991) г. записано: "Того же лета прииде печенежский князь Кучюг, иже нарицаются измаилите, к Володимеру, в Киев, и прият веру греческую... и служаще Володимеру чистым сердцем, и много на поганых одоление показа..." (124)

В X—XII вв. над многими ямными погребениями еще сооружаются курганы (125), что будто бы свидетельствует о не полностью изжитом в Полянской земле языческом обряде погребения. Но, по-видимому, данное явление следует рассматривать как влияние древнего обычая на новый, как заимствование славянами-христианами одного из языческих элементов, не имевшего принципиального значения. И до сих пор обычай насыпать во время похорон могильный холмик над погребением бытует у христиан славянского происхождения, проживающих на территории СССР.

Другим чисто языческим обычаем, сохранившимся у полян на столетия, был обычай класть вместе с покойником некоторые принадлежавшие ему при жизни вещи. Однако, как отмечает В. В. Седов, только примерно треть Полянских курганов X-XII вв. содержала вещевые материалы, большинство же Полянских могил было безыи-вентарным (126).

Каковы же были важнейшие мероприятия, проводившиеся князем Владимиром н его феодально-христианским окружением для закрепления христианского вероучения в среде новообращенного населения?

По-видимому, главным из них было создание христианских храмов в городах и селах на местах бывших языческих капищ. В "Повести временных лет" сообщается, что Владимир Святославич после проведения массового крещения киевлян "... повеле рубити церкви и поставляти по местом, иде же стояху кумири. И постави церковь святаго Василья на холме, иде же стояше кумир Перун и прочий, иде же творяху потребы князь и людье. И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом" (127).

Князь и его приближенные понимали, что закрепление в сознании бывших язычников новой веры невозможно без христианских храмов, где священники могли бы вести ежедневную активную пропаганду христианства. И церкви на Руси в княжение Владимира, согласно различным источникам, строятся во многих местах. Причем, вероятно, это строительство велось высокими темпами. Титмар Мерзебургский отметил, что только в Киеве в 1018 г. насчитывалось более 400 христианских храмов (128). Эта цифра находит косвенное подтверждение в Никоновской летописи, в которой сообщается, что в Киеве во время пожара 1017 г. сгорело до 700 церквей (129). Получается, что в Киеве до пожара 1017 г. было церквей больше, чем в следующем году.

Эти цифры киевских церквей, приведенные независимыми друг от друга источниками, не должны нас удивлять. Уже в начале XI в. Киев являлся одним из крупнейших городских центров Европы, где проживало "необыкновенное множество" людей (130). В столице Руси имелось также большое количество княжеских и боярских дворцов, к которым обычно в средневековье примыкали домовые храмы. Кроме того, на каждой из киевских улиц, конечно, также размещалось по несколько церквей. Так что данные цифры не представляются невероятными.

Другим важным мероприятием Владимира Святославича было создание русских кадров священнослужителей. Нестор писал: "Послав, нача поимати у нарочитые чади дети, и даяти нача на ученье книжное. Матери же чад сих плакахуся по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но акы по мертвеци плакахся" (131).

Более распространенное известие о том же имеется в "Истории Российской" В. Н. Татищева: "Митрополит же Михаил советовал Владимиру устроить училища на утверждение веры и собрать дети в научение. И тако Владимир повелел брать детей знатных, средних и убогих, раздан по церквам свясченником со причетники в научение книжное. Матери же чад своих плакали о том вельми, аки по мертвых, зане не утвердилися в вере и не ведали пользы учения, что тем ум их просвещается и на всякое дело благоугодны творить, и искали безумнии дарами откупаться" (132).

В летописи отсутствует указание на совет митрополита Михаила. Из летописного текста получается, что князь Владимир до создания церковных школ дошел собственным разумом. Здесь мы сталкиваемся со стремлением создателей летописи возвысить русского князя за счет митрополита, присланного византийцами.

В "Повести временных лет" отсутствует материал о привлечении князем для книжного обучения средних и убогих. А ведь такое привлечение несомненно должно было иметь место. Владимир Святославич не мог не понимать, что священники — выходцы из народа скорее сумеют найти общий язык с ремесленниками и сельскими жителями, чем выходцы из знати.

Выброшено из "Повести временных лет" и свидетельство о даче взяток матерями, с тем чтобы их детей не заставляли учиться на священников. И этот шаг создателей летописи также понятен. Давать взятки могли только жены "нарочитых" мужей. Но эту категорию населения не следовало компрометировать в глазах читателей. Потому-то и известие о взятках не попало на страницы летописи.

И в данном случае текст Татищева оказывается более соответствующим действительности, чем летописный.

Чтобы устранить или хотя бы ослабить недовольство жителей Руси, вызванное насильственным крещением, Владимир старался всячески задобрить население. Он оказывает помощь нищим и больным, устраивает пышные празднества в городах, которые сопровождаются пиршествами и раздачей богатств из великокняжеской казны (133). Это в какой-то степени примиряло население Руси с верховным правителем и с его новой религиозной политикой.

Однако Владимир Святославич занимался не только "приручением" жителей Руси.

К этому же времени относится летописное сообщение об умножении разбоев в Киевском государстве (134). Словом "разбой" в древности обозначали не только вооруженное нападение "лихих людей" на мирных жителей с целью отнятия у них денег и имущества. Разбоем называли и любое выступление народных масс против сильных мира сего. Увеличение числа разбоев в период крещения насе-ленцев Руси кажется закономерным явлением. Не желавшие креститься люди бежали в леса и пустынные, не удобные для поселения места. Им, конечно, приходилось испытывать всевозможные лишения и трудности.

Убийство и ограбление христианских священнослужителей, а также людей, изменивших древним народным верованиям и принявшим крещение, в их глазах выглядели как нормальные действия, угодные древним языческим божествам.

Владимир вначале отказывался казнить разбойников (135), по-видимому, надеясь мягким обращением склонить их к христианству и к прекращению враждебных действий. Но епископы потребовали от князя применения к разбойникам самых жестоких мер. Заинтересованность духовенства в суровой расправе над разбойниками как раз и указывает на то, что оно страдало от разбойничьих нападений. Тогда князь Владимир изменил свою политику по отношению к этим людям: "...отверг виры, нача казнити разбойникы" (136).

Таким образом, киевский князь применял разнообразные меры для одоления оппозиции и утверждения курса своей новой религиозной политики.

------------------

1 См.: Память и похвала Владимиру Иакова Мниха/ Кузьмин А. Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. С. 231.

2 См.: ПВЛ. Т. I. С. 55.

3 См.: ПВЛ. Т. I. С. 56.

4 Там же.

5 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 309.

6 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 317.

7 Боровский Я. Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев, 1962. С. 45.

8 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. С. 395.

9 См.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. С. 354—437.

10 Никольский Н. М. История русской церкви. С. 22.

11 ПВЛ. Ч. I. С. 56.

12 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 58.

13 См. там же. С. 49-50, 54-55.

14 См. там же. С. 58.

15 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 57.

16 ПВЛ. Ч. I. С. 58.

17 См. там же. С. 59.

18 В "Повести временных лет" под 6493 (985) г. просто сообщается о походе Владимира на болгар. В одних списках сочинения Иакова Мниха говорится, что Владимир ходил походом на "серебряныа болгары", в других речь идет о "сербянах болгарех", т. е. о сербах и болгарах. Второе прочтение более правильно, как это убедительно показал В. В. Мавродин (см.: Указ. соч. С. 302).

19 См.: Пашуто В. Г. Внешняя политика древней Руси. С. 73.

20 Память и похвала Владимиру Иакова Мниха/Кузьмин А. Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. С. 230.

21 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 59-75.

22 См., напр.: Шахматов А. А. Коргунская легенда о крещении Владимира. СПб., 1906. С. 75—103; Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XI вв. СПб., 1913. С. 25-26; Бахрушин С. В. К вопросу о крещении Руси/Историк-марксист. 1937, № 2. С. 48-50; Жданов Р. В. Крещение Руси и начальная летопись/Исторические записки. 1939. № 5. С. 11-14; и др.

23 См.: Мавродин В. В. Указ. соч. С. 319.

24 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 59-60.

25 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 313. 26 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 60.

27 Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 313. гв ПВЛ. Ч. I. С. 60.

29 См.: Всемирная история. М., 1957. Т. I. С. 270-273.

30 См. там же. С. 269-270.

31 См.: Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. С. 61.

32 См.: История Болгарии. М., 1954. Т. I. С. 74; Каждан А. П., Литаврин Г. Г. Очерки истории Византии и южных славян. М., 1958. С. 153, 163-164.

33 См.: Приселков М. Д. Указ. соч. С. 15; Дринов М. Южные славяне и Византия в X в. М., 1976. С. 65—66.

34 См.: Приселков М. Д. Указ. соч. С. 16—17.

35 М. В. Левченко писал: "... отдача за Владимира замуж принцессы Анны означала, что гордые и высокомерные византийцы должны были признать русского князя равным себе" (Очерки по истории русско-византийских отношений. С. 354).

36 См.: Приселков М. Д. Указ. соч. С. 21, 36 и др.

37 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 74-75.

38 См.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 131-161.

39 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 74-75.

40 Ломоносов М. В. Соч. М., Л., 1952. Т. VI. С. 264-265

41 См. там же. С. 587. Прим. 78.

42 См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. III. С. 3l3

43 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 109.

44 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 75-83.

45 Васильевский В. Г. Труды. СПб., 1909. Т. II. Ч. I. С. 100-101.

46 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. I. Ч. I. С. 122—123.

47 См.: Шахматов А. А. Корсунская легенда о крещении Владимира; его же. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 131—161, 396; Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XI вв. С. 274 и др.; История русской литературы. М., Л., 1941. Т. I. С. 271; Лихачев Д. С. Комментарии/ПВЛ. Т. II. С. 335—337; Кузьмин А. Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. С. 125.

48 Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. I. Ч. I. С. 130.

49 Розен В. Р. Указ. соч. С. 214-215.

50 См. там же. С. 217.

51 См.: Л[ебединцев] П. Когда и где совершилось крещение киевлян при св. Владимире?/Киевская старина. 1887. Т. XIX, № 9. С. 176-178 и др.

52 Соболевский А. В каком году крестился св. Владимир?/ЖМНП. 1888. № 6. С. 399.

53 См. там же. С. 401.

54 См.: Завитневич В. О. О месте и времени крещения св. Владимира и о годе крещения киевлян/Труды Киевской духовной академии. Киев, 1888. № 1. С. 131; Левитский Н. Важнейшие источники для определения времени крещения Владимира и Руси и их данные. (По поводу мнения проф. Соболевского). СПб., 1890. С. 165; Шестаков С. П. Памятники христианского Херсонеса. М., 1908. Вып. III. С. 83; Мавродин В. В. Указ. соч. С. 329; его же. Древняя Русь. Происхождение русского народа и образование Киевского государства. Л., 1946. С. 237-238; Лихачев Д. С. Комментарий/ПВЛ. Т. П. С. 337; Пашуто В. Т. Внешняя политика древней Руси. С. 74.

55 См.: Шмурло Е. Ф. Когда и где крестился Владимир Святой?/ Записки Русского исторического общества в Праге. Прага, 1927. Т. I. С. 140.

56 См.: Линниченко И. Современное состояние вопроса об обстоятельствах крещения Руси/Труды Киевской духовной академии. 1886. № 12. С. 600; Левитский Я. Указ. соч. С. 175—176; Грушевсъкий М. С. Icтopiя Украiны — Руси. Львiв, 1904. Т. I. С. 442—443; Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 331; его же. Древняя Русь. С. 238; Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 336—337; Левченко М. В, Очерки по истории русско-византийских отношений. С. 360; Таллис Д. Л. Из истории русско-византийских политических отношений IX—X вв./Византийский временник. 1958. Т. XIV. С. 109; Литаврин Г. Г. Византия и Русь в IX-X вв./История Византии. М., 1967. Т. II. С. 236; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 74. Автор считает, что Владимир Святославич взял Корсунь между 7 и 12 апреля 989 г. Полагаю, что данное заявление — просто описка.

57 См.: Завитневич В. Указ. соч. С. 148; Бертье-Делагард А. Как Владимир осаждал Корсунь/Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. СПб., 1909. Т. XIV. Кн. I. С. 294-295; Шмурло Е. Ф. Указ. соч. С. 144.

58 Завитневич В. Указ. соч. С. 148; Бертъе-Делагард А. Указ, соч. С. 295; Шмурло Е. Ф. Указ. соч. С. 144.

59 См.: Левченко М. В. Указ. соч. С. 360.

60 См.: Рорре A. The Political Background to the Baptism of Rus' // Dumbarton Oaks Papers. 1976. N. 30; Поппэ А. В. О причинах похода Владимира Святославича на Корсунь 988—989 гг./Вестник Московского университета. Сер. История. 1978. № 2. С. 45—58.

61 См.: Поппэ А. В. О причинах похода Владимира Святославича на Корсунь 988-989 гг. С. 50-58.

62 Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 273.

63 См.: Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. С. 273-274.

64 См.: Исаев С. И., Пушков Н. В. Полярные сияния. М., 1958. С. 33-35.

65 Цит. по: Розен В. Р. Указ. соч. С. 28—29.

66 Цит. по: Васильевский В. Г. Труды. Т. II. Ч. I. С. 83.

67 См.: Тазиев Г. Вулканы. М., 1963. С. 100; Избр. соч. А. П. Павлова. М., 1948. Т. I (Вулканы, землетрясения, моря, реки). С. 12; Резанов И. А. Великие катастрофы в истории земли. М., 1972. С. 57.

68 См.: Ратман А. Вулканы и их деятельность. М., 1964. Вклейка к с. 232.

69 См.: Васильевский В. Г. Труды. Т. II. Ч. I. С. 99.

70 История Льва Диакона Калойского... С. 108.

71 См.: Розен В. Р. Указ. соч. С. 26—27; Всеобщая история Степаноса Таронского... С. 179—180; Васильевский В. Г. Труды. Т. П. Ч. I. С. 82.

72 См.: Субботина Н. М. История кометы Галлея. СПб., 1910. С 130; Bcexcвяиский С. К. Физические характеристики комет. М., 1958. С. 92.

73 Розен В. Р. Указ. соч. С. 23-24 Третье Мухаррама 379 г. Хиджры соответствует 13 апреля 989 г. Этот день действительно был субботним. Следовательно, указанная Яхьей дата верна (см.: Прон-штейн А, И., Кияшко В. Я., Хронология. М., 1981. С. 179).

74 См., напр.: Линниченко И. Указ. соч. С. 596.

75 Цит. по: Васильевский В. Г. Труды. Т. И. Ч. I. С. 89.

76 См.: Розен В. Р. Указ. соч. С. 200-201.

77 См. извлечение из летописи Ибн ал-Макина: Васильевский В. Г. Труды. Т. И. Ч. I. С. 81.

78 См.: Розен В. Р. Указ. соч. С. VI.

79 Розен В. Р. Указ. соч. С. 24.

80 Там же. С. 199.

81 Михаил Пселл. Хронография. С. 10.

82 Извлечение из летописи И. Зонары и И. Скилицы см.: Голубин-ский Е. Е. История русской церкви Т. I. Ч. I. С. 52-54; Васильевский В. Г. Труды. Т. П. Ч. I. С. 93.

83 См., напр.: Васильевский В. Г. Труды. Т. II. Ч. I. С. 64, 90; Линниченко И. Указ. соч. С. 597.

84 См.: Васильевский В. Г. Труды. Т. II. Ч. I. С. 67.

85 См.: Всеобщая история Степаноса Таронского... С. 200.

86 Рапов О. М., Ткаченко Н. Г. Русские известия Титмара Мерзе-бургского/Вестник Московского университета. Сер. История. 1980. № 3. С. 62.

87 См.: напр.: Линниченко И. Указ. соч. С. 595—596.

88 Интересная запись имеется в "Истории Российской" В. Н. Татищева: "Владимир положил намерение идти на Корсунь и тамо просить у царя в жены себе сестру их" (т. II. С. 60). Татищев прямо отмечает, что причиной (или одной из причин?) Корсунского похода Владимира было получить принцессу Анну, сестру Василия II и Константина VIII, себе в жены. К сожалению, остается неизвестным, откуда историк почерпнул это свидетельство.

89 См.: Шахматов А. А. Корсунская легенда... С. 58; Бертье-Делагард А. Указ. соч. С. 243—248.

90 См.: Бертье-Делагард А. Указ. соч. С. 248.

91 См. текст жития: Шахматов А. А. Корсунская легенда... С. 110-116.

92 См.: ПСРЛ. М., Л., 1965. Т. XV. С. 113; М., Л., 1949. Т. XXV. С. 365; М., Л., 1959. Т. XXVI. С. 31; М., Л., 1962. Т. XXVII. С. 215; М., Л, 1963. Т. XXVIII. С. 18; Л., 1977. Т. XXXIII. С. 29; Устюжский летописный свод. М., Л., 1950. С. 35.

93 Цит. по: Кузьмин А. Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. С. 231.

94 См.:ПВЛ. Ч. I. С. 89-93.

95 См.: Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971. С. 47, 49, 53.

96 См.: Каменцева Е. И. Русская хронология. М., 1960. С. 44, 46.

97 См.: Карышковский П. О. О хронологии русско-византийской войны при Святославе/Византийский временник. М., 1952. Т. V. С. 138.

98 Степанов Н. В. Календарно-хронологические факторы Ипатьевской летописи до XIII в./Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. Пг., 1915. Т. XX. Кн. 2. С. 7—8.

99 ПВЛ. Ч. I. С. 53.

100 См. там же. С. 84-85.

101 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 55.

102 См.: Л. 1-е августа. Историческая заметка о крещении Руси/ Московские епархиальные ведомости. 1871. № 30; Л. 1-е августа. Историческая заметка о дне крещения Руси/Московские епархиальные ведомости. 1872. № 12; Л. Исторические сведения о дне 1 августа/ Литовские епархиальные ведомости. 1872. № 12.

103 Литовские епархиальные ведомости. 1872. № 12. С. 455.

104 Там же. С. 456.

105 См. там же. С. 457.

106 См.: Шахматов А. А. Корсунская легенда... С. 116.

107 ПВЛ. Ч. I. С. 85.

108 Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1987. С. 267.

109 Исследование проведено Б. А. Рыбаковым.

110 ПВЛ. Ч. I. С. 126.111 Тамже. С. 77.

112 См. там же. С. 77.

113 ПВЛ. Ч. I. С. 77.

114 ПВЛ. Ч. I. С. 80.

115 Там же.

116 См.: Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 62.

117 См. там же. С. 234. Прим. 189.

118 Согласно "Повести временных лет", в крещении киевлян приняли участие попы, приехавшие в Херсонес вместе с царевной Анной и оставшиеся в распоряжении Владимира после свершения обряда бракосочетания его с Анной, а также захваченные в Херсонесе христианские священнослужители (см.: ПВЛ. 4. I. С. 80—81).

119 В синопсисе говорится, что во время крещения киевлян священники и дьяконы "стояху при брезе на досках" (Киевский синопсис или краткое собрание от различных летописцев. Киев, 1823. С. 50). Эта деталь выглядит правдоподобной. Вероятно, текст следует понимать так: попы и дьяконы стояли на досчатых плотах, плавающих возле берега реки, так как священнослужителям по православному обычаю нужно во время свершения обряда крещения окунать принимающих христианство с головой в воду. С плотов это делать было удобно, а с берега невозможно.

120 ПВЛ. Т. I. С. 80-81.

121 Здесь говорится, что крестители стояли на берегу, и это на первый взгляд противоречит данным синопсиса. Однако вполне вероятно, что священники и дьяконы стояли не на плотах, а на досчатых помостах, прикрепленных к берегу и нависавших над водой, к которым швартовались лодки. Но так как эти помосты, по существу, являлись составной частью почайнинской набережной, то автор сказания мог позволить себе утверждать, что духовенство крестило киевлян, стоя на берегу.

122 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 63.

123 Седов В. В. Восточные славяне в VI-XIII в. М., 1982. С. 110. см. также С. 202.

124 ПСРЛ. М., 1965. Т. IX С. 64.

125 См.: Седов В. В. Указ. соч. С. 110.

126 См. там же.

127 ПВЛ. Ч. I. С. 81.

128 См.: Рапов О. М., Ткаченко Н. Г. Русские известия Титмара Мерзебургского/Вестник Московского университета. Сер. История. 1980. № 3. С. 66.

129 См.: ПСРЛ. Т. IX. С. 75.

130 См.: Рапов О, М., Ткаченко Н. Г. Русские известия Титмара Мерзебургского/Вестник Московского университета. Сер. История. 1980. № 3. С. 66.

131 ПВЛ. Ч. I. С. 81.

132 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 63.

133 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 85-86.

134 См. там же. С. 86.

135 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 86; ПСРЛ. Т. IX. С. 67.

136 ПВЛ. Ч. I. С. 87.