Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

Павел Валерьевич Басинский

Род. 1961. Фото.

Толстой и св. Иоанн Кронштадский.

«Кронштадский понимал: или он, или Толстой! Если возможен Толстой, то невозможен Кронштадский» (461)
Сергиев – молится с мусульманином: «Будем молиться вместе, ты молись по-своему, а я буду молиться по-своему». Комментарий: «Позволил себе одновременную и параллельную молитву с мусульманкой».

САМО

Но все-таки кто религиозно воспитывал Льва Толстого? Ведь не могло же случиться так, чтобы его первые представления о Боге, о церкви, об аде и рае, о молитвах возникли как-то сами по себе или только из прочитанных им когда-то книг?

 

НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

От кого из своих близких родных Лев Толстой мог перенять аналитический склад ума и независимость суждений, которые поражали его современников и в которых противники Льва Толстого находили пресловутую «гордыню ума»?

Толстой в ответ на отлучение «Задайте себе вопрос: что бы вы думали, если родились в другой вере»?

ПРЕДКИ

«Исполняя обряды церкви, я смирял свой разум и подчинял себя тому преданию, которое имело всё человечество. Я соединялся с предками моими, с любимыми мною – отцом, матерью, дедами, бабками. Они и все прежние верили, и жили, и меня произвели. Я соединялся и со всеми миллионами уважаемых мною людей из народа».

Толстой так и не смог преодолеть свой разум, то рациональное начало, которое было привито в нем, в том числе и одной из линий его предков, представителей русского Просвещения XVIII века. То, что было так органично для его любимых тетушек, каждая из которых была по-своему несчастна, оказалось неорганичным для него, а лгать перед собой он не мог.
ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
«Почему старик, бесконечно деликатный в своем повседневном поведении … мог позволить себе откровенно глумиться над тысячелетними религиозными преданиями, которые составляли веру и надежду миллионов людей?».

ОПРАВДАНИЯ
«Бессмысленно осуждать футбол за драки футбольных фанатов (хотя любопытно, что старец Оптиной пустыни Амвросий уже в начале ХХ века называл футбол «дьявольской игрой»). 348
«За отцом Иоанном стоял многомиллионны русский народ, верящий в него как в святого» (493). Сергиев: «Наш народ весьма невежествен и не способен сделать разумное избрание религии».
Но студент, который якобы прикуривал от образа – «возможно, это был бывший толстовец, перековавшийся в радикала» (488)

 

 

ПРАВО ГЛУМИТЬСЯ
«Можно привести и немало других поводов, по которым у Толстого не могло быть оснований любить православную Церковь в лице ее митрополитов и лично обер-секретаря Синода. Но это, конечно же, не давало ему права глумиться над таинством».

 

ЗАРАЗА

«Кронштадский же, как самый убежденный и, если можно так выразиться, верующий священник своего времени, не просто отстаивал исключительные церковные права, но и доказывал их на практике, заражая верой в Церковь своей уникальной практикой священнослужителя».

ОБРАЩЕНИЕ
Когда произошло обращение Толстого к вере? Во всяком случае, это точно не было связано с непосредственным влиянием на него матери, а тем более старших братьев, которых она отчасти успела воспитать. В «Исповеди», в этом поворотном для мировоззрения Льва Толстого произведении, мать не упоминается, за исключением единственного места, к которому мы вернемся. Нигде там не говорится, что старшие братья как-то помогли ему обрести веру в Бога.

 

ОТКАЗ
Одним из самых важных религиозных принципов Толстого был отказ от Бога-Личности, Бога Живого, его убеждение, что Бог есть «неограниченное всё». Возникает искушение предположить, что в образе матери Толстой восполнял для себя эту болезненную утрату – не иметь возможности ощутительного соединения с Богом.

САМОПОНУЖДЕНИЕ
Толстой сознательно принуждает себя посещать церковь и исполнять все положенные об ряды, а заканчивается решительным отказом от церковной веры и ссылкой тетушкиных икон на домашнюю половину Софьи Андреевны. Как будто при жизни Туанетт ее незаметных вечерних молитв хватает на всех, а после ее смерти обнажается какая-то пустота, которую Толстой пытается заполнить, но – неудачно!
1877

ВОЙНА ГОСУДАРСТВУ
В этом письме Толстой уже сформулировал принципы войны с государством, но пока без ее объявления – для этого потребуется больше двадцати лет. И первым документом объявления этой войны станет письмо 1881 года к Александру III с просьбой не казнить террористов, убийц его отца – императора Александра II, которое, на первый взгляд, пронизано духом миролюбия. На самом деле это был вызов государственной власти и умаление ее роли и достоинства.

Толстой не ставил перед царем вопрос о целесообразности или нецелесообразности смертной казни в данном конкретном случае. Он откровенно предлагал императору сделать выбор между божьим и кесаревым, при этом само собой предполагалось, что статус царя – не божий. И это было уже не просто нарушение церемониала, который Толстой, кстати, тоже нарушал («Я буду писать не в том тоне, в котором обыкновенно пишутся письма государям… Я буду писать просто, как человек к человеку…»). Это был прямой подрыв монаршей власти, ее сакральных основ.

Любопытно, что нигде в черновике письма к царю Толстой не ссылается ни на указ Елизаветы Петровны, ни даже на юридическое право царя миловать преступника. Он говорит не о праве царя, а об обязанностях человека. Царь вправе в этом случае поступать так или иначе, а человек должен поступить только соответственно.

И это была уже война.

САКРАЛЬНОСТЬ ВЛАСТИ
С другой стороны, согласие Александра III с Толстым автоматически означало бы конец сакральности царской власти.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК
«Победоносцев, выражаясь современным языком, подставлял Церковь, оставляя вопрос с Толстым исключительно на ее совести. В конце концов, Церковь могла принять только каноническое решение о Толстом, объявив его взгляды несовместимыми с православием, что она в конечном счете и сделала. Но православие лежало в основании государственной идеологии, и с этой точки зрения Толстой являлся государственным преступником. Однако государство умывало руки, а Церковь была вынуждена взять неприятную миссию отлучения на себя» (437)
Победоносцев пишет об анафеме, Храповицкий убирает термин «отлучение», заменяя «отпадение» и вставляет слова о том, что Церковь «скорбит» и молится о возвращении. «Это был очень важный момент, который, увы, не смогли оценить ни общество, ни сам Толстой. И это – обидно» (443).
Вадковский: «погребение над неверующим было бы преступной профанацией священного обряда».

 

ИРРАЦИОНАЛИЗМ

разум Толстого в принципе не смог смириться с положением христианской Церкви, которое требовало иррациональной веры в то, что хлеб и вино во время евхаристии претворяются в Плоть и Кровь Христа. Это и был настоящий камень преткновения.

Современный исследователь проблемы «Толстой и Цер ковь» священник Георгий Ореханов предполагает, что в основании толстовской критики Церкви кроме рационализма лежала и какая-то неизвестная, но глубокая личная обида. Это несомненно было так.

 

МИСТИКА
В религиозном чувстве Толстого к своей матери есть какая-то глубокая загадка, которую мы не решим рациональным путем. Но можно осторожно предположить, что это религиозное чувство именно в силу своей непостижимости как бы увлажняло слишком сухой рационализм толстовской религии, или толстовства.

Он мог не посещать церковь, мог отказаться от икон. Но совсем отказаться от мистической стороны религии он не мог. Потому что без мистики любая религия не просто теряет очарование, а теряет всякий смысл. На месте отвергнутого Богочеловека обязательно должен возникнуть другой Богочеловек.

Да… Ты, маменька, ты приласкай меня!

ОЩУТИТЕЛЬНОСТЬ
Об этом однажды написала из Шамординского монастыря его сестра Мария Николаевна Толстая – полная тезка их матери и к тому же внешне похожая на нее: «… я тебя очень, очень люблю, молюсь за тебя, чувствую, какой ты хороший человек, как ты лучше всех твоих Фетов, Страховых и других. Но всё-таки как жаль, что ты не православный, что ты не хочешь ощутительно соединиться с Христом… Если бы ты захотел только соединиться с Ним… какое бы ты почувствовал просветление и мир в душе твоей и как многое, что тебе теперь непонятно, стало бы тебе ясно, как день».

С. 38 – «моравские братья, чешские масоны»

АУТОФОБИЯ
с. 57 – Кронштадский, 1863 «Скотина ты, мое сердце! Зверь ты, мое сердце! … Сам сатана ты, мое сердце»
Не имел выбора

«И хочешь верить в достоинство веры, да иногда не верится без усилий; и хочется не верить в то, что действительно ложно и гибельно, но с какой-то силою увлекаешься злым и лукавым сердцем от спасительной веры».

СПЕРМА
«Помни, что ты не больше, как порождение истекшей влаги… – и смиряйся».
«В плотском соединении есть что-то страшное и кощунственное. В нем нет кощунственного только тогда, когда оно производит плод».

все его предки, хотя и священники, были, как правило, темные, затравленные нуждой и начальством люди.
САМОМЕЧТАНИЕ И НЕПОВИНОВЕНИЕ
Вероятно, именно Павлов был бы направлен для продолжения духовного образования в Петербург. Однако 2 апреля 1850 года он не явился на утреню, о чем была сделана запись в дисциплинарном журнале. В наказание за проступок архимандрит Иларион назначил ему "стоять на коленях в течение одного класса", но Павлов отказался выполнить приказание инспектора и пошел на прямой конфликт с ним… В результате возмущенный архимандрит вышел из класса и подал докладную записку на имя ректора с предложением наказать Павлова розгами. Но Семинарским правлением было принято иное решение: "Недуг Павлова, состоящий в самомечтании и неповиновении одному из главных своих начальников и наставников, надобно лечить не скоропреходящею мерою, а посему, не наказывая его телесно, лишить ныне же первого разряда…" В следующем 1851 году Александр Павлов был снова причислен к первому разряду, но первым учеником класса он больше не стал, и почетное право учиться в Петербургской духовной академии перешло к Ивану Сергиеву».

ГЛУПОСТЬ
Все конфликты и недоразумения, которые происходили между Толстым и обществом, Толстым и государством, Толстым и Русской Церковью, в основе своей упирались в главное: как только детские идеи Толстого усваивались взрослыми людьми и начинали воплощаться в жизнь, они немедленно становились глупостью, но порождали проблемы нешуточные и совсем не детские.

Мы ничего не поймем в великой идее Толстого о ненасилии и непротивлении злу, пока будем воспринимать ее отвлеченно, как умственный софизм. Увы, именно так это воспринималось большинством современников Толстого и так же продолжает восприниматься сегодня.

ХРИСТА СЪЕЛ ТИГР?

“Не противься злому” (Мф. 5:39)
е будь побежден злом, но побеждай зло добром” (Рим. 12:21)
«один есть путь пресечения зла – делание добра за зло всем без всякого различия»
«… оправдание насилия, употребленного над ближним для защиты другого ближнего от худшего насилия, всегда неверно, потому что никогда при употреблении насилия против не совершившегося еще зла нельзя знать, какое зло будет больше – зло ли моего насилия или того, от которого я хочу защищать. Мы казним преступника, избавляя от него общество, и никак не можем знать, не изменился ли бы завтра бывший преступник и не есть ли наша казнь бесполезная жестокость. Мы запираем опасного, по нашему мнению, члена общества, но с завтрашнего дня этот человек мог перестать быть опасным и заключение его напрасно. Я вижу, что известный мне разбойник преследует девушку, у меня в руке ружье – я убиваю разбойника, спасаю девушку, но смерть или поранение разбойника совершилось наверное, то же, что бы произошло, если бы этого не было, мне неизвестно»

В конце концов призрак этого несуществующего тигра настолько возмутил Толстого, что он сказал следующее: «Я прожил на земле восемьдесят лет, и на меня ни разу не напал тигр. Но почему-то под предлогом, что на кого-то может напасть тигр, одни люди устраивают казни других людей».

Это классический пример того, как совершенно детское неприятие Толстым насилия в целом разбивалось вдребезги о взрослое состояние общества, из великой духовной истины превращаясь в чудовищную глупость. Потому что на самом деле вопрос должен быть поставлен иначе: «Что сделает ребенок, если на него вдруг нападет тигр?» Но и ответ на вопрос может быть только асимметричным: «Тигр не должен нападать на ребенка».

Но это детский ответ.

ЛИБО СУД, ЛИБО САМОСУД
«Высшее правительство огромного христианского государства, 19 веков после Христа, ничего не могло придумать более полезного, умного и нравственного для противодействия нарушениям законов, как то, чтобы людей, нарушавших законы, взрослых и иногда старых людей, оголять, валить на пол и бить прутьями по заднице».

Но в этом аргументе нет никакой логики. Вопрос о применении или неприменении физического насилия к преступнику и, как его последней формы, смертной казни – фундаментальная проблема любого цивилизованного государства. Отрицая законное право государства на насилие, Толстой отрицает и здравый смысл, потому что оборотной стороной отказа государства от насилия будет народный самосуд – то же самое насилие, которое отрицает Толстой.

 

ЧУДЕСА И МИЛОСТЬ
Почему же призыв Льва Толстого услышали, а душевный зов священника – нет?

После этого стоит ли удивляться, что Дом трудолюбия постепенно и неуклонно превращался в личное дело отца Иоанна? Только благодаря тому, что как раз в начале восьмидесятых годов возникает мода на этого священника как на целителя и чудотворца, задуманный им как общее дело Дом трудолюбия продолжает существовать и оказывать помощь нищим и больным людям. Только его слава поддерживает этот Дом на плаву, но слава эта связана не с общим делом, а с чудесами кронштадского батюшки.

 

ПРОТИВ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Иоанн «уже слабый и больной … освятил хоругви Союза русского народа … и вот тогда-то его запрезирали со всей энергией, на которую в таких случаях способна прогрессивная интеллигенция»

26 апреля 1896 г. Победоносцев пишет Рачинскому: «Есть предположение объявить в Синоде объявить его отлученным от Церкви во избежание всяких сомнений и недоразумений в народе, который видит и слышит, что вся интеллигенция поклоняется Толстому» (434)

ВОСКРЕСЕНИЕ
Воспоминания И.Ивакина
«Какой интерес знать, что Христос ходил на двор? Какое мне дело, что он воскрес? Воскрес – ну и Господь с ним! Для меня важен вопрос, что мне делать, как мне жить».

ХРИСТОС ПОБЕДОНОСЦЕВА И ТОЛСТОГО
«…прочитав письмо Ваше, я увидел, что Ваша вера одна, а моя и церковная другая, и что наш Христос — не Ваш Христос. Своего я знаю мужем силы и истины, исцеляющим расслабленных, а в Вашем показались мне черты расслабленного, который сам требует исцеления. Вот почему я по своей вере не мог исполнить Ваше поручение»

Вечером сегодня вышла крупная неприятность с женою из-за того,что я обличил ее в подделке ключа к моему письменному столу.Как львица разъяренная она налетела на меня и готова была растерзать;от злости ревела,выла, как бешеная;грозила ударить по щеке при детях; корила бабами, т.е. благочестивыми женщинами, имеющими со мною духовное общение в молитвах, таинствах, духовных беседах и чтениях, поносила самым бесчестным образом, а себя возвышала» (320).

 

 

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова