Статьи Бердяева в журнале «Утверждения» 1931 года (первая — вторая) интересны прежде всего тем, что напечатаны по новой орфографии. Ни один эмигрантский журнал до Второй мировой не выходил по новой орфографии, а после — все.
Совершенно уникален и дизайн обложки журнала. Художник В.Н.Никольский создал дизайн нимало не «дореволюционный».
Три выпуска вышли тиражами 600, 1200 и 1800 экземпляров, причем объем увеличивался. Но затем деньги кончились. Что неудивительно. Издатель был таксист.
Уникальность положения Бердяева была в том, что его журнал («Путь») финансировали довольно консервативные американские протестант (ИМКА). Его приняли за реакционера из-за книжки «Новое Средневековье», где Бердяев критиковал ленинскую диктатуру. Но Бердяев был противником всякой диктатуры, а диктаторское начало он видел и в капитализме, в «буржуазности».
Таксист Георгий Ширинский-Шихматов (Schikhmatoff, указано в выходных данных журнала) был, натурально, князь. Погиб — внимание! — в Освенциме в 1942. Сын гофмейстера, гусар, драгун, летчик. Нынешние прокремлевские историографы характеризуют его как сменовеховца и «национал-максималиста», но это всё вздор. Программными для журнала были статьи Бердяева и материи Марии Скобцовой, какой уж там «национализм». Да, мать Мария была когда-то эсеркой, а Ширинский-Шихматов был женат на вдове Савинкова. Но идеи-то новые! И, к сожалению, вполне актуальные и в наши дни. С той разницей, что нынешняя эмиграция по уровню развития бесконечно ниже той, гусарско-таксистской. Впрочем, Ширинский-Шихматов окончил не только Николаевское кавалерийское училище, но и Училище правоведения.
Бердяев в 1928-1933 годах очень активно сражался — статьями — с нарождавшимся русским фашизмом. Подрастающая эмигрантская молодежь правела. В Русском христианском студенческом движении, где Бердяев и мать Мария были активными участниками, создали абсолютно гитлерюгендовские молодежные отряды «Витязи». Ориентация на оружие и силу. Выбирайте: большевизм или фашизм. Сталин или Гитлер. Вот контекст, в котором Бердяев не только против фашизма, но и против капитализма/буржуазности.
Сегодня эмиграция вообще не смеет рассуждать о том, что происходит на Западе. Ее дело — бичевать Путина, причем лично Путина, не более. Мышление — в бердяевской терминологии — абсолютно бонапартистское, «цезаристское» (мы бы сегодня сказали «навальнистское», «трампистское», «макронское»).
«Мы вступаем в универсалистическую эпоху и невозможно рассматривать русский вопрос изолированно и провинциально, вне мирового вопроса», — тут «универсалистское» идентично современному «глобалистская». «Поскольку русская эмиграция есть провинциальное явление, она не стоит на высоте происходящих в мире событий».
Сейчас, когда трампизм шагает по планете, когда права человека выброшены повсюду на свалку как хипповское старьё, когда в воздухе звенит одно: «Патронов не жалеть, пленных не брать, дармоедов не кормить», каково читать Бердяева:
«Свобода есть высшая ценность. В жизни духа, откуда свобода и истекает, она кристалически ясна, она ясна еще в субъективных правах личности, в праве свободы совести, свободы мысли, свободы творчества, но в жизни социально-экономической она становится двусмысленной и может переходить в свою противоположность.
Чисто формально-политическое утверждение свободы, свободы либерального миросозерцания может приводить к реальному экономическому рабству, к лишению людей права на жизнь и на труд, на достойное человеческое существование. Угнетение рабочих классов всегда проходило под лозунгом формальной свободы.
Поэтому необходимо перейти от формального понимания свободы к реальному пониманию свободы, от защиты чисто формальных прав гражданина, связанных с политическим обществом, к защите реальных прав человека, связанных с обществом духовным, и реальных прав производителей, связанных с обществом экономическим».
Вот ведь совпадение — вчера одной ногой работал над Апокалипсисом, а другой оцифровывал статью Бердяева «Основной вопрос нашей эпохи», и вот ее самый ударный тезис, заканчивающийся — опаньки! — отсылкой к апокалипсису:
«Самый вопрос о труде, от которого зависит жизнь экономическая, есть вопрос духовный и сейчас он становится духовным более, чем когда-либо. Человеческие общества дисциплинировали и организовали труд по рабски, по крепостнически, по капиталистически, т. е. в форме нового рабства, бесстыдно прикрывая его принципом свободы труда, в действительности принуждая людей, лишенных орудий производства и собственности, к тяжким формам труда под страхом голодной смерти. Наконец пытаются дисциплинировать и организовать труд коммунистически и создают новые формы крепостного права, превращая государство в самого жестокого владельца крепостных.
Вся проблема в том, как дисциплинировать и организовать труд так, чтобы он был действительно свободен, чтобы он не был рабским и крепостным трудом, хотя бы в прикрытых формах капиталистических или коммунистических. Но это и делает проблему труда духовной и религиозной. До сих пор труд не был свободным, свободными были лишь высшие формы творчества. Но общество человеческое должно стать трудовым обществом, должно стать иерархической системой труда, взятого не только в его количестве, но и в его качестве.
Труд со стороны субъективной, духовно, есть аскеза и социальное служение, со стороны же объективной, социально он есть ценность, которая подлежит охране и защите общества и государства. Рабочий, социальный вопрос лишь с технической стороны есть вопрос экономический, правовой, принципиально же это есть вопрос историософический. Вопрос же историософический в христианском сознании неизбежно превращается в вопрос эсхатологический, вопрос о конечных судьбах истории и страшном суде над обществами и цивилизациями. В этом смысл революций, как апокалипсиса внутри истории».
P.S. Печальный момент: Вестник Русского христианского движения и после Второй мировой правел, правел и доправел до Солженицына. И в последние годы он издается, по номеру в год, на деньги какого-то швейцарца, и по-прежнему там культ Солженицына. А ведь Солженицын-то – хуже фашиста, Солженицын путинист, и преклонялся перед Путиным, и идейно – антисемит (с непременно прилагаемой к антисемиту женой-еврейкой), имперец и т.п. Можно надеяться, что культ Солженицына в нынешнем «Вестнике» это всего лишь дань памяти прошлому. Но и в настоящем «Вестник» — целиком на стороне, в церковном вопросе, Московской Патриархии. А нынешняя МП – не та, которую защищал Бердяев, не гонимая, а гонящая, маленькая разница. У нас тут, в России, под пятой диктатуры, выбора нет, а в парижах-то есть. Пока.
