Шломо Занд (род. 1946) — сын польских евреев, бежавших сперва в австрийский Линц, затем добравшихся до Ханаана и поселившихся в Яффо. Он был зачат во время бегства и первые два года жизни провел в английском концлагере в Австрии, потому что Англия и США, с одной стороны, не пускали евреев к себе, с другой, не хотели пускать их и в Палестину. Родители отказались принимать немецкие компенсации в 1950-е годы (государство Израиль приняло). Занд воевал в Шестидневную войну, был среди завоевавших Иерусалим солдат. С 1984 года профессор Тель-Авивского университета, преподавал также в Беркли. Автор нескольких книг, в том числе «Интеллектуал, истина и власть — от дела Дрейфуса до войны в Персидском заливе» (2000) и трилогии о месте Библии в политике 19-20 веков.
Главный тезис Шломо Занда о Библии:
«По сути, речь идет не о книге, а об удивительной библиотеке, создававшейся, оформлявшейся и перерабатывавшейся на протяжении более чем трехсот лет, с конца VI и до начала II века до н. э. Библию следует изучать как многослойную систему религиозно-философских рассуждений и теологических аллегорий, нередко включающих (обычно в назидательных целях) псевдоисторические описания и обращенных в основном к грядущим поколениям (угроза божественного возмездия также зачастую адресована в будущее)».
«Израиль и Иудея, оставили после себя дворцовые хроники и прославляющие победы их царей надписи ... Сходные тексты существовали и в других государствах региона. Мы не знаем и, видимо, никогда не узнаем, что содержали эти хроники. Однако, скорее всего, часть из них сохранилась среди остатков царских архивов, и авторы различных библейских книг, жившие после гибели Иудейского царства, свободно и изобретательно использовали их как исходный материал для создания произведений, сыгравших ключевую роль в становлении монотеизма на Ближнем Востоке. Они дополнили эти хроники притчами, легендами и мифами, популярными среди местных интеллектуальных элит, инициировав, таким образом, увлекательный критический дискурс о статусе земного властителя — разумеется, с точки зрения верховного божественного суверена».
Занд во многом согласен с концепцией, которую в 1990-е годы выдвинули израильские историки Исраэль Финкельштейн и Ашер Сильберман. Они оценили Библию как как разнородный комплекс текстов VIII-II веков до Р.Х. Занд не согласен с их идеей, что этот комплекс создавался по инициативе царя Иосии. Он не считает царскую власть того времени способной на такую инициативу:
«Из-за бурных событий VI века до н. э. (изгнания и «возвращения в Сион») иудейские интеллектуалы — бывшие придворные летописцы, священнослужители и их потомки — получили относительную автономию, невозможную под властью требовательных династических правителей. Политический разгром и исчезновение жесткого контроля со стороны царского двора создали для них уникальное поле деятельности. Так возникло новое литературное пространство, где наивысшие ценности имели не государственный, а сугубо религиозный характер. Только в совершенно особой политической ситуации можно было, к примеру, прославлять основателя царской династии (Давида) и одновременно изображать его грешником и даже преступником, наказанным божественной силой, превосходящей его собственную. В итоге свобода литературного творчества, чрезвычайно редкая в досовременных обществах, породила теологический шедевр.
На наш взгляд, можно предложить следующую гипотезу: последовательный монотеизм, излучаемый едва ли не каждой строкой Библии, появился на свет не из-за «политики» местного царька, пытавшегося расширить свои владения; его корни следует искать в «культуре», а именно в уникальном соприкосновении иудейских интеллектуальных элит, изгнанных или вернувшихся из изгнания, с абстрактными персидскими вероучениями. По-видимому, монотеизм был изобретен продвинутой прослойкой интеллектуалов, однако политическое давление консервативного «центра» вскоре вытеснило его (в точной аналогии с другими революционными идеологиями различных эпох) на периферию общественной жизни. Не случайно ивритское слово «дат» (религия) заимствовано из персидского языка. Молодой монотеизм принял зрелую форму гораздо позже, после столкновения с эллинистическим язычеством.»
Отдельный вопрос – о превращении Библии в 19-20 веках в аргумент политический. Занд так формулирует проблему:
«Каким образом и отчего Библия, несомненно, впечатляющий сборник теологических произведений, время написания и редактирования которых никому толком не известно, превратилась в надежный исторический трактат, описывающий рождение нации?»
Тут историк, конечно, иронизирует – следует понимать, превратилась в «якобы надежный исторический трактат».
Для верующего в Бога Библии политический аспект не так важен, как фраза Занда: «Монотеизм был изобретен продвинутой прослойкой интеллектуалов». Эта фраза звучит страшно, но она просто на языке неверующего описывает путь людей («интеллектуалов») и Бога навстречу друг другу.
Для неверующего в Бога откровения в принципе быть не может, может быть лишь «изобретение Бога». Что ж, доказательств веры быть не может по определению. Человек верует в Бога не потому, что ему доказали, что Бог не изобретен, а потому что Бог лично ему встретился и открыл Себя. Не Бог – слово из Библии, а Библия – Слово Божие.
