Жизнь всегда есть жизнь единичная, жизнь личная. Стая, коллектив, партия не живут, это абстрактные обобщения, которые производит живущий человек.
Более того, жизнь есть свойство личности на стыке прошлого и будущего. Жизнь всегда — в точке, в неопределимом, не имеющем длительности мгновении. Жизнь как отрезок от рождения до смерти есть уже не жизнь, а повествование, текст, память о жизни, то есть, история. Это история личности. Личность не может не быть живой здесь и сейчас, но личность может (и даже вынуждена, биологически вынуждены) не создавать текста, памяти о своей «прошлой» жизни, то есть, истории. История личности есть основа ее самосознания, но история личности есть и условие ее коммуникации, общения с другими, подобными себе.
Полная память, полная механическая фиксация всего, что прожила личность, является невозможной, но, к счастью, и ненужной. Личность создает память о себе, историю себя через отбор фактов — а часто и через искажение фактов, от прямого самообмана до невинного, безобидного фантазирования. Степень «безобидности» определяется тем, насколько эта история помогает или мешает общению и самообщению («самопознанию» — «самопознание» и есть ауто-коммуникация, самообщение).
Коммуникация с другими создает то, что называется человечеством в собственном смысле. Человечество есть как биологический вид, а соединение историй людей, живых и умерших. Это в полном смысле слова «общая история», но человек обычно в ней не слишком заинтересован. Люди прежде всего общаются, соединяя свои истории, в дружбе, любви, сотрудничестве (и в их искажениях, впллоть до убийств, войны, разрушения). История семьи, страны, профессиональногоили дружеского сообщества важнее истории человечества. История банковского счета любого Геродота пересилит.
Впрочем, как и история личности, история человечества обладает запасом прочности. Может, тут проявляется разделение труда коммуникации, но в любом случае каждый человек не должен знать назубок всю историю человечества, чтобы быть в человечестве. Правда, из человечества можно и выпасть в бесчеловечность, что крайне деформирует личность, а иногда оскопляет ее до индивидуальности. Ставить вопрос об объективности истории и человечества не приходится — не может объективным объединение тех, кто важен не своей объектностью, а своей субъектностью. Объективность — единственный критерий истинности, когда речь идет о взаимоотношениях с материальным миром, вплоть до обезьян. Истина же о человеке заключается в том, что человек есть не только объект, и не столько объект, сколько субъект, носителем которого является объект («обезьяна»).
