2025 год, рассуждает доцент российского вуза:
Айн Рэнд, 1957 год. Один из героев объясняет, почему бросает работать — его враг «демагог из подвальной пивнушки с исполненным злобы лицом, проповедующий, что добродетель должна караться за то, что она добродетель, что задача таланта — служить бездарности, что человек имеет право жить только для других».
Другой герой, хирург, перестает работать:
«Знаете, что такое операция на мозге? Знаете, какой она требует подготовки? Скольких лет страстной, суровой, мучительной работы, чтобы приобрести подобную квалификацию? Вот чего я не хотел отдавать людям, единственной силой которых для контроля надо мной являлась демагогия, открывшая им на выборах путь к привилегии диктовать другим свою волю. Я не хотел позволять им устанавливать мне цель, условия работы, выбор пациентов и размеры моего вознаграждения».
Разумеется, в Америке никто так над хирургами не издевается, это демагогия. Рэнд считала фашистами и Рузвельта, и Кеннеди. Это та же демагогия, что в истории 2015, кажется, года, когда кондитер отказался продавать тор гомосексуальной паре — мол, торт это его творческое самовыражение, это свобода слова, она не может регламентироваться законами о том, что торговец не должен дискриминировать покупателей по какому-то признаку.
В демагогии Рэнд смешаны два мотива. Один — романтический мотив гения, не ведающего преград. «Если я гений, мне все дозволено», вплоть до убийства несчастной Лизаветы. Человек сильной воли редок и полезен. Человек сильной воли рубит, щепки летят, пущай не жалуются.
Второй мотив интереснее: неприятие выборов. Тут Рэнд ведь не диктатуру Кремля критикует. Ленин и Путин не благодаря выборам к власти пришли. Гитлер был не выбран канцлером, а назначен. Тут Рэнд критикует святая святых демократии, сводя ее к демагогии.
Это — очень древний мотив. Человек боится потерять свободу в процессе коммуникации. В патриархальном обществе первичная форма такой фобии — мизогиния в виде страха перед женщиной-обольстительницей. Сирены, но особенно замужние женщины:
«Горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею» (Еккл 7:26).
Демократия — коварная женщина, бюрократия — коварная женщина. Творец должен быть монах, асексуален.
К этому добавляется презрение Смердякова, выучившегося грамоте, к другим лакеям, которые грамоте не выучились. Они для него «хамы», «массы». Им нельзя манипулировать, а ими можно, от этого все беды.
Конечно, манипуляции бывают. Демагогию придумали задолго до появления древними греками слова «демагог». Но изо всех манипуляций демагогия — наименее опасная и легче всего преодолимая. Чуть-чуть напрячься. Человек-доцент живет в тоталитарной России и считает главной угрозой свободе какие-то программы льгот и бонусов в тоталитарном же Китае. Тут и там зверствует тайная политическая полиция, идут в ход дубинки, наручники, тюрьмы, — грубое физическое насилие, а Смердяков ворчит на то, что фронтовики проходят вне очереди, ишь, милитаризм в людях поощряют, какая тонкая — используем выражение Лескова — «Zahme Dressur в жандармской аранжировке», рассказ 1893 года. Лесков для цензуры смягчил название до «Административная грация», но все равно не пропустили, опубликовали только в 1933 году.