[По проповеди на Сретение 15 февраля 2025 года]
На днях один адвокат, убежавший на Запад от возможного ареста, попросился назад. Он не Удальцова защищал, он защищал какого-то сенатора, элиту, которого диктатура решила смирить, а заодно и против адвоката возбудили уголовное дело за разглашение государственной тайны. Тут все было опереточно, потому что адвокат всего лишь подал в Верховный суд ходатайство по делу, а дело-то вели наследники Дзержинского, и они заявили, что вот это и есть разглашение.
Дело опереточное, но оперетту ставили в театре на Лубянке, так что адвокат правильно убежал. Серьезно, драматично же то, как адвокат объясняет, почему хочет вернуться: восемьдесят лет человеку, хочет умереть на родине.
Человек рождается не на родине, не в роддоме, не в кровати. Человек рождается в космосе – и в момент рождения космос превращается во вселенную. Человек вселился в космос, поэтому «вселенная». Без человека космос красивая штучка, не более, отсюда и название, ведь греческое «космос» от того же корня, что «косметика».
Рождение – исход почище египетского. Исход из Египта был переходом от рабства к свободе, но рождение есть нечто большее, переход от небытия к бытию. Кто согласится на бессмертную жизнь в животе матери? Тысячелетиями, миллионы лет – в животе родной матери? Уютно, тепло, мама музыку слушает и к животу наушники прикладывает…
В сравнении с этим рабство египетское – райская жизнь. Потому что раб все-таки в пространстве, в открытом пространстве. Плод в животе матери не сходит с ума только потому, что не знает настоящей жизни.
Физически человек выживает лишь благодаря тому, что умеет создавать себе искусственную материнскую утробу. Дом, космический корабль, одежда, семья, государство, счет в банке, - всё это средства выжить в слишком большом мире, на слишком свободном пространстве, причем свободном не только для меня, но и для других, для людей, для землетрясений, для холода и жары, для астероидов и вирусов. Мне угрожают – я прячусь назад. Чертик из коробочки, а человек в коробочку. Вот бы весь космос превратить в коробочку!
Гениально Гоголь назвал Коробочку Коробочкой, только у Гоголя английская манера давать фамилии со смыслом не кажется манерной. Она самая страшная в «Мертвых душах», это реальная смерть с гробом-коробочкой, куда весь мир бы запрятала и под подушку поглубже засунула бы.
Человек даже Бога засовывает в коробочку – в храм, в Дом Божий. Из лучших чувств! Как себе, так и Богу, только больше и красивше! Правда, и для себя тоже: вот, Ребенка в Храм приносили, и мы приносим. Освятить. Чтобы Бог ребеночку был невидимым домом. Отличный план: Бог как Мать, вечно беременная мною.
Евангелие начинается не с того, что Бог влетает в Марию как Тунгусский метеорит. Евангелие начинается не с того, что Иисуса приносят в Храм. Евангелие начинается, когда Иисус говорит: разрушьте Храм!
Разрушьте Дом Божий! Разрушьте любой дом! Раздай беднякам виллы и дворцы, а бедняки пусть раздадут хижины тем, кто захочет взять.
Любые дома – всего лишь коробочки. Гробики. Как встарь называли гробы – домовины. Выжить без этих коробочек нельзя, но вечно в них жить не получится.
Когда мать, когда Мария приносит Ребенка в Дом Божий, это ведь прежде всего самоотречение. Это продолжаются роды. Это расставание с ребенком. Доверить ребенка Богу.
Так тут еще Симеон: «И Тебе Самой оружие пройдет душу». Ну да, «пройдет». Как деликатно люди называют зверство, убийство! Штык, видите ли, «входит». Как будто это дворецкий.
Стоять и смотреть, как Сын мучается, умирая – это душа раздирается, распадается, весь мир, вся вселенная, с таким трудом собранная когда-то, распадается. Ты одна, лишенная любой защиты, ты одна – и смерть сжирает тебя.
Воскресение – это не реставрация. Не возвращение. Не «будет лучше, чем было». Было – выживание, будет – жизнь. Был дом, будет – безграничность и бесконечность, и это будет не ужасно, а прекрасно, потому что настоящее в человеке бесконечно и безгранично, во времени и пространстве.
Вслед за Иисусом верующий повторяет, показывая на себя: разрушьте – Бог отстроит! Не палачи разрушат, так смерть разрушит, да и мы сами по части разрушения друг друга и саморазрушения тоже специалисты. Потом изготовим реплику, копию лучше прежнего, бездушную и мертвящую. А Бог уже сейчас, потихоньку, а иногда и не потихоньку, прикасается пальцем к нашим коробочкам, домикам, упаковкам, ларчикам, и где коснется – мертвое становится живым, начинает дышать, светиться, двигаться. Вот оно, Царство Божие, пришедшее в силе воскресения! Вот оно – Сретение, встреча человека с Богом и с другими людьми в Доме Божием подлинном, без стен, без крыши, но с Духом Божиим Святым.
