Птифис считает первичным Матфея — что он часто именно у Иоанна видит первичный вариант, это исключения. Как всегда, проблема прежде всего в грамотности, в рациональном прочтении текста. Вот Птифис утверждает: «Автор четвертого Евангелия не видел самой сцены крещения (он упоминает о ней лишь косвенно), но он был на берегу Иордана на следующий день». Иоанн не употребляет местоимения «я» ни разу. Он никогда не говорит от первого лица. Он не пишет: «на следующий день я пришел и видел». Он пишет: «На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его». Может, он передает это с чужих слов, может, был одним из этих учеников. Но чтобы он не видел крещения Иисуса или чтобы никто из учеников не видел крещения Иисуса, — этого не сказано ни единым словом.
«Грамотное чтение» себя контролирует: ведь в мозгу есть определенная картина мира, куда человек вписывает всё новое. Другого способа познания для человека не существует, но этот способ не безупречен, конечно. Мы имеем в себе по умолчанию некоторый контекст. А у автора текста — совсем другой контекст может быть. А может быть такой же, как у нас.
Иоанн вполне мог быть при крещении Иисуса, но его текст не репортаж, а размышление-проповедь. К счастью или к сожалению, каждый решает сам. Когда вы любите, вы же не проверяете у любимого человека документы, не спрашиваете для начала паспорт, медицинскую карту?
Птифис упоминает (с. 55), что в рукописи 4 века добавлено к описанию крещения у Матфея: «И когда Он крестился, из воды поднялся яркий свет, так что все присутствующие исполнились страха». Вот уж деталь недостоверная (четыре века спустя!), а главное, мешающая. Можно расположить четыре евангелия по возрастанию в них знамений и чудес. У Иоанна меньше всего, у Марка побольше, Лука на последнем месте. Потом большой разрыв — и поток «бульварных евангелий», «апокрифов», где за чудесами и ужасом перед чудесами Христа вообще не различить. Знамения и реакция на них — это дорожные знаки на пути к Богу, да. На московских улицах, однако, этих знаков бывает совершенно безумное количество, так что водители просто не видят улицы, не успевают разобраться в знаках, начинают нервничать. Интуитивно-то хочется внешнего как проявления внутреннего, хочется видимого для доказательства невидимого. Что ж, интуицию тоже надо контролировать, чтобы не переливалась через край.
Фото: рисунок акварелью 1789 года, автор Александра, 7-летняя дочка императора Павла. Вставлена в табакерку, снял на выставке в ГИМе. Очень мило. И вот богачи мечтают о простоте: домик, я пасу двух овечек... А бедняки о дворцах не мечтают, и правильно делают. Вот Пепе Мухика стяжал себе славу «смиренного президента», потому что оставлял из президентской зарплаты себе 10 процентов, а так жил ниже среднего. И однажды он написал, что марксизм зря делает акцент на деньгах, марксизм ведь хочет каждого сделать богатым, а надо победить капитализм, победив в себе невроз приобретательства, когда хочется все время что-то получше приобрести и устроить. Чтобы река сияла, чтобы дом был умный... На приобретение и содержание умного дома уйдут все силы нашего ума. И без овечек проживем, и без домика на берегу моря... Мухика считал, что стал стоиком, но стоики не призывали к бедности, он стал эпикурейцем, это у них про «довольствуйся немногим». Это и у христиан должно быть так, если уж по совести. Ну куда нам!... Мы даже в мистике устраиваем невроз потребительства: побольше знамений! побольше чудес! Вот от нас и шарахаются.