Метро. Много народу на выход, мало на вход. Внутри у дверей стоят два человека, мужчина и женщина средних лет. Стоят не боком. Двери открылись. Мы изнутри по одному протискиваемся не без труда. Мужчина что-то почувствовал — увидел, видимо, что много выходят — и повернулся, стал нормально, боком. Женщина нет. Я был в подряснике, выходя, обернулся и поймал ее глаза. Твердые, жесткие. Лютеровские глаза: я тут стою и не могу иначе. Руководитель среднего звена. Машины нет, ребенка, скорее всего, тоже. Перспектив карьерного роста тоже нет, если все еще на метро ездит. Одета, однако, неплохо, стильно.
И вот я думаю. Вся беда с религиозным возрождением 1988-1993 годов была та, что «мы» — даже отец Александр Мень — что-то обещали материальное. Культурное возрождение — даже общество такое создали. Успех в жизни, публикации книг, психологическое здоровье, в общем, как в Париже.
Не то беда, что мы обещали недостижимое. Вот женщина, она всего, что «в Париже» добилась безо всякий религии, веры, Парижской богоматери, духовника. В том числе, ценой такой вот психологии, которая не будет бочком становиться, чтобы кого-то пропустить. Тут действует общий рефлекс. Не получается в одной ситуации быть человечным, а в другой нет. Психика не так устроена, не переключается мановением руки.
И что же? Не говорить теперь о Боге? О Христе?
Ну уж нет, напротив. Только теперь надо обещать не культурное возрождение, не сто тыщ долларов зарплаты. А что обещать? Да ничего не обещать. Где Господь Иисус обещает? Кажется, нигде. Ну, кроме креста и утешения на том свете. Кому мало — извиняйте.
