Слово «тотализм» есть в английских словарях, но оно явно редкое. Между тем, его активно употреблял библеист Уолтер Брюгеман, скончавшийся несколько дней назад, а родившийся в 1933 году. Брюгемана нет в «Библиологическом словаре» о. Александра Меня, а ведь он автор более ста — более ста! — монографий и многих сотен статей. Другое дело, каково качество текстов. На русском есть (и в интернете доступна) его Введение в Ветхий Завет. Перевод очень плохой, но содержание еще хуже (и я пока не вижу на русском ничего лучше текстов Меня — во всяком случае, для верующих). Это не науч-поп, это науч-попса. К тому же тяжеловесная. Брюгеман кальвинист, но либеральный. По его мнению, Соломон и все прочие цари древнего мира были носителями «тотализма» — высасывали соки из подданных и не давали им культурно развиваться, подавляли разномыслие и т.п. Может быть, «тотализм» используется Брюгеманом, потому что назвать даже Августа «тоталитарным диктатором» было бы слишком уж антинаучно. Архаические монархии были крайне далеки даже от средней руки контроля за жизнью масс и вовсе не стремились к такому контролю. Навуходоносор — не Трамп (которого Брюгеман называет носителем «приватизма»).
Брюгеман начинал как сторонник Израиля, но постепенно пришел к мнению, что Израиль зря использует Библию для оправдания колониальной политики по отношению к туземцам — и что Израиль тут лишь следует предшествующим колониальным державам.
Иисус в изображении Брюгемана — борец с тотализмом. Борец с эксплуатацией трудящихся, проповедник экономики, основанной на любви к вдовам, сиротам, мигрантам, вообще на солидарности. Проповедник интернационализма, мира, где никому, даже США, не позволено командовать другими:
«Иисус был казнен как враг тотализма. Пасха это поразительный и чудесный дар новизны, которая прорывается за тотализм. Неудивительно, что Марк заканчивает свое евангелие фразой о том, что все боялись. Что тотализм не нормален — это внушает трепет!»
Это нечто вроде теологии освобождения, только теология освобождения — голос голодных, а тут — голос сытого, но совестливого. Совестливого, но не более того. Это все равно казенный человек — «эмпешник», человек истеблишмента, бунтующий в строго определенных пределах и, собственно, неверующий. Иисус для него просто символ. Что главное зло — не вовне, не в политике верхов и элит, а внутри, что вера есть бездоказательное существование с Богом во имя непонятно чего, но уж точно не для улучшения материальных условий жизни, это он попросту не знает. Его этому не учили.
«Jesus was executed as an enemy of the totalism. And Easter is that strange wondrous gift of newness that rushes beyond the totalism. It is no wonder that Mark ends his gospel by saying that they were afraid. It is very fearful to discover that the totalism is not normal»
