«Паслось же там при горе большое стадо свиней» (Мк 5:11).
Матфей вообще не упоминает слова «легион», не упоминает горы. Свиньи пасутся «вдалеке» и бросаются «с крутизны в море».
У Луки свиньи просят не посылать их в бездну – а у Марка просят не изгоонять их «из той страны».
Только Марк упоминает, что свиней было около двух тысяч. Это число сопоставимо с численностью легиона, которая колебалась по обстоятельствам в пределах десяти тысяч человек. В Палестине целого легиона никогда не стояло, лишь около четверти или трети, территория-то маленькая, основные войска были в Сирии.
По всему выходит, что Марк в данном случае первичнее Матфея и Луки.
Еще интереснее, что у Иоанна вообще нет рассказа об исцелении бесноватого или, как у Матфея, бесноватых. Даже наоборот: у Иоанна самого Иисуса обвиняют в бесновании за уравнивание Себя с Отцом. Одни обвиняют, а другие защищают, потому что Иисус сперва исцелил слепого, а уже потом сказал «любит Меня Отец, потому что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее». Раз исцелил слепого, значит, не бесноватый, бес не может исцелять. А богохульные слова…
Вот тут-то и обнаруживается, что простейший здравый смысл приходит к тому же, к чему приводят благодать, мистический опыт, озарение. Тут объяснение, почему исцеление – не самое важное и главное, всего лишь подтверждение тому, что лучше вызнать напрямую, от Бога. Важнее же всего даже не поиск истины, а не делать никому бо-бо. В идеале, конечно, любить, но любить в приказном порядке не получится. Но если взять курс на не делать зла, хотя бы этим отличаться от бесов… Да, встанет кошмарный вопрос о том, что такое зло, да иногда надо и хирургом побыть, и удержать от падения в пропасть, и лучше одного человека казнить, чем все человечество погибнет… Это и есть бесовские штучки, то самое «искушение», в которое мы себя вводим – сами вводим, сами, почему и надо просить Бога «не введи нас во искушение». Чтобы в душе зародилось «да разве Бог меня вводит?» — и родилось: «Я же сам, прости, Господи! Ты не введи нас, а я уж сам удержусь!»
На самом деле, «не введи нас» имеет смысл, потому что я, лично я в искушение не хожу. Но когда двое или трое… Или две тысячи… Или легион-пентагон… Главное искушение, когда видишь вдали стадо свиней и хочешь в него влиться… Это может быть политическое стадо, культурное, национальное, религиозное, атеистическое, буржуазное, дворянское… Главное – оно заботится о себе и своем пропитании, своей безопасности… «Коллективная безопасность» — придумано стадом, только «коллективное» звучит приличнее «стадного». «Организация коллективной безопасности»… Главное – готовность растоптать тех, кто на стадо посягнет. Патриотизм! Государственничество!
И все это ослепление, личное ослепление каждого алчущего безопасности и порядка в стаде. От такой слепоты не ищут исцеления, боятся прозреть, отпихивают Бога. «Видеть Тебя не хочу». И тех, кто по Твоему образу… И вселенную Твою… Хочу всех опасных столкнуть в пропасть и жрать спокойно…
Как хочется попросить Бога покончить с человеческим свинством, столкнуть всех нас в бездну… Но свиней Богу не жалко, и бесам Он уступает, пусть это ведет бесов в бездну, а нас Ему жалко, и нас Он из стада вытягивает, а если не выходит – бросается за нами в бездну и совершает воскресение. И если грех и гибель всегда стадные, то воскресение – всегда личное. Не единоличное, не приватное, а личное и любящее, поэтому воскресение начинается там, где любовь изгоняет человека из стада и бесчеловечность из личности.
