Однажды был конкурс:три перевода тропаря, который поется на Великий четверг — «Се ныне силы небесныя». Довольно остроумно: их дали без авторов. Кочетков, Туманов, Пушков. По голосованию победил Пушков. На мой взгляд, это не переводы, и вот почему. Все сохраняют слова «незримо», «причастники», «ныне» и оборот «Царь Славы». Но эти слова — не часть современного русского языка.
«Незримо», разумеется, надо менять на «невидимо», и тут нет ничего плохого абсолютно.
«Причастники», «причастие» — настолько для церковного человека привычно, что мы даже не задумываемся, как это будет по-русски. В русском же языке таких слов попросту нет. Это церковное арго. А что есть? Надо подумать! Но первый ответ — который даст любой школьник, рефлекторно — это «участник». А что тут неверного? Корень тот же самый, заметим. «Участник» кажется лишенным физиологического смысла, но это же не так. Во всяком случае, «участник соревнования» — нормально, и «участник вечной жизни» тоже было бы нормально. Другое дело, что речь идет о еде. Не «дегустаторы» же! (Хотя на практике все мы, «причащающиеся», только дегустаторы, к сожалению...) Я бы попробовал нейтральное «да примем в себя вечную жизнь».
Вообще, русский язык — точнее, русский человек — довольно застенчив (или, может, более абстрактно мыслит, чем древние), и тут как древнееврейская, так и древнегреческая физиологичность не проходит, ее стараются затушевать. Не «мои губы», не «мой рот», а «уста». Не «съем жизни вечной», а...
Может быть, «да соединимся с вечной жизнью» (ну и, наверное, все-таки «с жизнью вечной», даже «вечною»).
«Царь Славы» — яркий пример кажущейся понятности. Что такое «царь славы»?! «Царь России» — понятно, повелитель некоторого пространства. А царь славы? Я не заглядываю в подлинник, но уверен, что речь идет о «прославленном царе», «славнейшем царе». Самом славном из царей. Бррр, вот гадость... Гадостью будет любой перевод, подразумевающий, что «наш» лучше других. Но если принять, что «слава» — это ослепительное сияние, свет, то, может, «повелитель света», «светлый царь»... Кидаю просто как варианты.
И четвертый пункт. Во всех переводах оставлено «жертва таинственная». Кочетков только ударение поставил над первым слогом. Кто-то заметил Пушкову, что, может, «скрытая», на что Пушков ответил, что в оригинале «мистическая», «мистерион», а не «апокритос». Хорошо, тогда и ставьте «мистическая». «Таинственная» — не синоним «мистического». С ударением над первым слогом — вообще такого русского слова нет, это не перевод. И что делать? Я бы, перекрестясь, поставил «высшая». Понятно, почему?
Ах да — еще одно слово, которое все оставили без перевода: «служат». Собачки служат! Люди — и ангелы — молятся! Ну и «ныне», конечно, тоже надо переводить. Вот что такое «замыленность психики» — все три перевода это игнорируют.
Мелочь: Пушков дает два предлога «с» — «с верою и с любовию». Мне кажется, это и не по правилам, а главное, звучит нехорошо. По той же причине лучше «любовью» — выпевается глаже.
Кстати, вот слово, которое лучше не переводить — «царь». Теоретически это мертвое слово, надо бы «правитель». Но «правитель» вызывает сопротивление, потому что понимается как «носитель реальной власти надо мной и миром». А Бог — властитель специфический. Не конституционный монарх — который якобы царствует, но не правит — а распятый Иисус... Можно не бояться, что ударит. Стыдно не бояться, что я Его ударю ненароком.
Я сам буду, конечно, петь по церковнославянски, это чудесно звучит, как и херувимскую — только по старому. Выучить новый язык — великая вещь! Ума у всех хватит! Ну а так, с учетом того, что это надо петь на привычную мелодию, попевку, я бы дал так:
Сейчас силы небесные с нами невидимо молятся.
Входит к нам Царь света,
Высшая жертва, принесенная за нас, нам является,
С верою и любовью подойдем
И едины с жизнью вечною будем.
Для сравнения перевод Пушкова:
Силы небесные ныне с нами незримо служат!
Уже входит Царь Славы!
И жертва таинственная прежде совершённая приносится!
С верою и с любовию приступим,
и причастниками Жизни вечной будем.
