«Но Иисус, услышав сии слова, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй» (Мк 5:36).
Слова Иисуса непонятны. Умер сын – чего бояться? Архисинагог мог бояться, что Иисус откажется исцелять умирающего, а теперь-то всё кончено? И почему призыв веровать? Раз человек пришел, значит верует?
Ответ кроется, возможно, в том, что Марк основывается на Четвертом евангелии, где описано одно-единственное воскрешение – Лазаря. При этом ни Марк, ни другие синоптики именно о воскрешении Лазаря не говорят. Вычеркнули Лазаря как Троцкого из истории ленинского завоевания власти. Вместо Лазаря – у Марка и Матфея воскрешение дочки архисинагога, у Луки –слуги сотника, который помог построить синагогу, про воскрешение сына вдовы, а уже затем про дочку архисинагога.
При этом Лука явно идет по стопам Марка, только у Марка архисинагог, а у Луки декурион, который помог построить синагогу. Так, может быть, это один и тот же человек, может быть, и язычник мог носить почетное -звание архисинагога.
Рассказ Ио крайне логичен. Иисус просит открыть гробницу, Марфа испугана: будет вонять. Иисус ее успокаивает: «Ее сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию?» (Ио 11:40).
У Марка призыв не бояться и веровать не основан на поведении или словах архисинагога, у Луки в рассказе об архисинагоге это так же, лишь прибавлена «и спасена будет» — в смысле, дочь. В рассказе о декурионе, который помогал строить синагогу, Иисус тоже упоминает веру: мол, декурион язычник, а верует в чудо на расстояние, а евреи в такое не веруют и такого не просят.
Так что, у Иоанна репортаж, а Марк, а за ним Лука с Матфеем придумали? Лука даже переусердствовал, из одного воскрешения сделал три?
Для верующего в воскресение Иисуса вопросы эти маловажны. Для автора четвертого евангелия воскрешение Лазаря не было чем-то грандиозным, оно было важно как повод для ареста Иисуса. Точно так же для Матфея, который единственный пишет, что по воскресении Иисуса множество умерших воскресли и вошли в Иерусалим и «явились многим» (27:53) совершенно неинтересно, где потом поселились воскресшие, сколько кто из них прожил и т.п. Это лишь указания на магнитное поле, которое невидимо притягивает к себе стрелки компасов.
Так есть чего бояться или Марфа – дура? Марфа не дура, но бояться надо не того, чем пахнут мертвые, а того, что деньги не пахнет, грехи не пахнут, ложь не пахнет, даже смерть не пахнет. Нет такого запаха, который бы отпугивал бы человека от греха. И любовь не пахнет, и рай не пахнет, поэтому надо не принюхиваться, а веровать – надеяться на то, что Христос поделится не только бессмертием, но и Собой.
