Читаю биографию о.А.Меня 2015 года Дэниэла. Страница 48: «После прихода к власти в Коммунистической партии в 1928 году Сталин начал трансформировать Советский Союз из аграрного общества в индустриальное».
Всё! Сразу стало скучно. (Я этого ожидал, п.ч. сперва прочел книгу Уоллеса об о.Глебе Якунине).
Это не проблема Дэниэла. Это проблема буржуа в целом. Это проблема Запада, особенно США. Это проблема денег как единственного языка описания мира. Есть успешные предприниматели, есть неуспешные. Сталин успешный предприниматель, Берия и Вышинский при нем менеджеры.
Свободы? Права? Истина?
Прибыль!
Все остальное вторично.
Что Дэниэл ничего не понял в истории России, в историях Меня и Якунина — понятно. Но что в них ничего не поняли тысячи российских интеллектуалов... Тут непроходимая пропасть между Гинзбург и Мандельштам, Солженицыным и Шаламовым. О живых, пожалуй, промолчу для разнообразия. На их фоне и Солженицын может показаться интеллигентом, хотя он был — как он сам выразился — «образованщина». Ну, нынешняя образованщина имеет университетские дипломы (включая дипломы Принстона и Гарварда).
«В начале 1970-х годов правительство, столкнувшись с нарастающим общественным протестом и сопротивлением, еще более ограничило прапа человека, религию и альтернативные подходы к литературе, искусству и политике» (160)
То есть, человек не понимает главного: никакого нарастания не было. Было нарастание реакции: свергнувшие Хрущева ультра-консерваторы стали закручивать гайки. Протест постоянно был на спаде, начиная с 1965 года, потому что произошло резкое расслоение на тех, кто был готов подписывать письма протеста и терять работу, и тех, кто желал ограничиться кухонными разговорами.
«[I]n the early 1970s, facing increasing public unrest and resistance, the government placed even greater limitations on the discussion of human rights, religion, and alternative ways of looking at literature, art, and politics».
Иллюстрация: группа православных изучает Евангелие, в приходе Меня такие группы часто называли «общения». Но тут нарисованы, мне смутно припоминается, кочетковцы.
