Не дави!
Заповедь «Не тормози» неявная. Таких неявных заповедей и в Библии много. Они не выражены прямо, потому что не ко всякой стране применимы. Где еще не изобрели автомобили, там бессмысленно призывать не тормозить. А вот заповедь «не дави» из явных, потому что был бы человек, а уж чем давить, человек придумает.
Вообще это мечта археолога: найти вторую каменную доску с заповедями: вроде бы Моисей получил две, но по дороге споткнулся, одну разбил, и как было бы недурно склеить осколки и узнать, что же там значилось. (Оставляем в стороне другое предание, согласно которому падения вовсе не было, а был торг — «оставили всего десяток, но прелюбодеяние вошло».) Одиннадцатая заповедь ясна: «не пей», точно так же как совершенно ясно, что, буде такую заповедь включили в Библию, сразу бы образовались две партии толкователей, одна из которых считала бы, что «не пей» означает «не пей», а вторая указывала бы, что это же абсурд, не пить нельзя — хотя бы воду, — а потому следует понимать заповедь как «не напивайся». Как сейчас заповедь «не убий» одни понимают вплоть до вегетерианства, а другие считают, что нельзя убивать только родных детей, конечно, если они ведут себя хорошо. А иначе… Тараса Бульбу еще никто не отменял.
Проблема в том, что явно требуется заповедь на случай, если человек вдруг соблюдет предыдущую и вообще все прочие заповеди. Что делать трезвеннику, который чтит Бога, субботу и родителей, не творит себе кумира, не крадет, не прелюбодействует, не завидует, не лжесвидетельствует, да еще не пьет, при этом так не пьет, что и не выпендривается? Человек этот садится за руль и теряет появившиеся было шансы на святость. Автомобиль есть не роскошь, не средство передвижения, а постамент на колесах. Это символ власти — сексуальной, если верить психоаналитикам, и не только, если верить собственным глазам. Имеющий автомобиль давит не имеющего, как султан давит зазевавшихся подданных своим вороным жеребцом (или, напротив, белоснежной кобылой — кто их знает, султанов, что они предпочитают).
Самым трогательным свидетельством развращающего влияния автомобиля на смиренные души являются рассказы пешеходов, которые приобрели автомобиль и перестали быть пешеходами. Они искренне ужасаются тому, как раньше были неосторожны, как не понимали, что их пешеходствование травмирует психику водителя. Они клянутся, что если когда-нибудь им придется пройтись пешком, они будут пользоваться только подземными переходами и переходить улицу только на зеленый свет и то — лишь если их об этом попросят сами автомобилисты. Мысль о том, что уступать дорогу должен сильнейший, автомобилистам в голову не приходит. Они покупали автомобиль именно потому, что мечтали о привилегиях сильнейшего, а не пытались избежать опасностей слабых. Они убеждены, что если однажды затормозить, чтобы пропустить пешехода, то пешеходы выстроятся в муравьиную цепочку и будут идти и идти без конца, несмотря на упадок рождаемости. Что скорее машины похожи на бесконечную вереницу, причем не муравьев, а бегемотиков, автомобилисту в голову не приходит.
Виноват не автомобиль и даже не автомобилисты. Достаточно пересечь границы России, чтобы попасть в совершенно иной мир, — только пересекать границы надо в западном направлении. Автомобилисты в каждой стране Первого мира разные, но, во всяком случае, не такие, как в России. Цивилизация начинается с отказа загонять пешехода под землю, в кафельные кишки переходов. В Париже и Лондоне, в Риме и Неаполе, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, в Милане и Бостоне, в Варшаве и в Вене — всюду русский человек, если он приехал не на машине, испытывает автомобильный шок, шок от того, что его не давят, перед ним останавливаются в любом месте улицы (у «зебры» — не обсуждается, это святое, но действительно в любом). Нигде не обращаются с пешеходом как с тараканом, которого извести, увы, нельзя, а потому надо вдавить в какую-нибудь щель.
Пешеход лучше политиков видит, насколько все беды России — не от злой воли начальства, а от злой воли народа, выделяющего из себя начальство как своих передовых представителей. На начальство еще можно списать строительство подземных переходов. Но ведь давят людей, где только можно и где нельзя, давят нагло, не боясь наказания, давят обычные дяди Сережи и тети Мани, с которыми вечером, если они меня днем не собьют, я буду чай пить. Никто ведь не приказывает им — нашёптывания сатаны не в счет, — чтобы они нас давили. Они, бедные, для того и корячатся всю жизнь, работая на автомобиль, чтобы почувствовать себя человеком после унижений на работе.
Один уроженец Украины оторопело вопрошал: «Русь, куда же несешься ты…» Да не то важно, куда, обычно никуда, просто проветриться, а то важно, что готова задавить по дороге кого угодно, хоть украинца, хоть чеченца, хоть бы и русского. Ничего особенно русского в этом тоже нет: солидные, умные, доброжелательные люди обладают, в сущности, сознанием — а значит, и бытием — жителей американских трущоб, которые не могут мечтать ни о чем и потому мечтают об автомобиле и, если повезет нарушить закон по-крупному, покупают именно роллс-ройс, хотя в избе голодные негритята по лавкам плачут.
Однажды по российским газетам прошла сенсация: американские социологи заявили, что русские хорошо живут, ведь у них автомобилей много, и преиномарочные все. Да ведь всё прямо наоборот: изобилие автомобилей свидетельствует о том, что больше ни на что денег не хватает, что люди по-прежнему бесконечно забиты, по-прежнему рабы, до такой степени рабы, что даже не покупают рабочую лошадку, а покупают племенного жеребца, чтобы на нем погарцевать.
Автовладельцев надо жалеть, но только после того, как мы пережалеем всех, иже автомобилистами убиенных телесно или душевно (а пешеход в России — душевно убитый человек). Кому гроб, кому одиночка на колесах, автомобиль в России есть способ улета от реальности в иллюзорный мир господства и свободы. Владение автомобилем в нашей стране есть самообман через унижение окружающих вплоть до укатывания их в горизонтальное положение. Владение автомобилем в России есть грех, как грехом является хождение по улице с непрерывно стреляющим автоматом.
Наше русское счастье, что в этом грехе даже не нужно каяться — достаточно нажать на тормоз перед «зеброй» или просто перед пешеходом, даже если он «переходит улицу в неположенном месте». Нажать на тормоз достаточно трудно, когда все соседи по счастью движутся на полной скорости.
Остановиться, однако, не только нужно, но и возможно. Возрождение России начнется не с религии, не с культур-мультур, а именно с отказа давить других людей — как посредством автомобилей, так и без оных, только при помощи законов. Конечно, первого автомобилиста, который нажмет на тормоз, когда другие жмут на газ, будут считать тормозом — и второго, и сотого. Но на небе им всем приуготовлены венцы, ибо таковые соблюли заповедь «не дави», да не давимы будут, и своим тормозом прокладывают дорогу в царство пусть не Божие, но хотя бы дружелюбное.
