Исходняк

В 2014 году я впервые в жизни был на пасхальном седере (если, конечно, не считать пасхальным седером и всякую литургию, как я, признаться, считаю). Да, нашлись иудеи, которые не просто меня пригласили, но не возражали против моего появления в ряске с наперсным крестом. А скуфейка пошла за ермолку, так что за столом был чудный комплект: крохотные ермолки на манер нашлепок у католических епископов или крышечек от чайничков, ермолки большие как дуршлаг для монструозных макарон, кепки, хасидские шляпы и вот моя остроконечная... На фотографии песах-натюрвив (ну какая на пасхальном седере «морт») и пара фотографий на пути домой в полночном метро. Фонарики — это торговец расставляет по вагону, а потом возвращается и собирает. Один купили. Три грации — ну, они и есть три грации.

И подумал я про Исход. Нет праздника «Назначение Иосифа Прекрасного премьером Египта». Нет даже праздника «спасение евреев от голода в Египте». А праздник освобождения из Египта — есть. Исхода к голоду в пустыне, к депортации в Вавилон, к Освенциму. Но это неверие видит исход к смерти, а вера видит исход к свободе.

Евреи строили пирамиды с удовольствием. Богу — и Моисею — стоило большого труда оторвать их этого занятия, и то оторванные оборачивались назад и вздыхали. Посмотрите телевизор — каждую неделю очередное кино про тайны пирамид. И сейчас самый лёгкий способ жить — это строить пирамиду. Себе или другому, не так важно, важно, что мир упорядочивается, становится не каким-то шариком в пустоте, а основательной геометрической фигурой. С каким азартом, с какой тщательной выдумкой мы строим пирамиду своей жизни, готовим погребальную камеру — отдельно для себя, отдельно для семьи, отдельно для врагов. Заваливаем вход. Ориентируемся по фэн и планируемся по шуй. Мы не рабы фараона — мы рабы пирамиды. Да и фараон, собственно, был рабом своей пирамиды.

Велика Федура, да дура. Огромна пирамида, но это огромность рабства — величие тем более пустое, что оно набито камнями. Лезвие ножа некуда всунуть — лучшее определение мертвечины. В живого-то человека есть куда всунуть лезвие... Что за странный критерий совершенства... Свобода всегда маленькая, даже невидимая, не имеющая фигуры. Свобода не пуста, свобода не бытийна. Нету её, свободы! Поэтому мы и свободны — в отличие от фараона в пирамиде, от раба в рабстве. Рабство — это пустое величие, свобода — полнота смирения.

Евреи выжили в Египте не потому, что строили пирамиды, а потому что у евреев были еврейки. Приходя с работы, еврей попадал в питательную среду — если была среда. Если был понедельник — соответственно. Мужчины строят пирамиды, женщины не дают мужчинам замуроваться в их пирамидах навсегда.

Вот почему благодарственную песнь после исхода затянула женщина. Мужчины цыкали на нее — дура, нашла время и место! А она пела. Так что Исход прежде всего — праздник не евреев, а евреек. Потому что мужчина может смириться с тем, что его жизнь — строительство пирамиды, но женщина рвётся из схем на свободу.

Все молитвы седера были мне знакомы — Библия же! Кроме одной, совершенно замечательной, во время агады. Построена по нарастающей: «Если бы Бог спас нас от язвы, но не вывел бы нас из Египта, нам было бы достаточно!... Если бы Бог вывел нас из Египта, но не привел бы в Обетованную Землю, нам было бы достаточно!» Я пересказываю — там строк двадцать. В общем, если бы я только родился на свет — паралитиком глухонемым — мне было бы достаточно! Никаких «я не просил меня рожать»! Причем на иврите рефрен «нам было бы достаточно» я узнал — это у сестёр Берри одна из песен в ритме гопака. Странным образом, припевка начинается с фонемы «дай». Что для еврея «достаточно», то для русского «дай ещё»... Шучу, шучу! Лехаим!