Поколение Матфата: лузеры перед Богом

[Иисус был потомок] «Матфатов, Левиин, Мелхиев, Ианнаев, Иосифов,» (Лк 3, 24)

Если предположить, что с Левием что-то случилось, как с Аристобулом, то прадед Иисуса Матфат оказывается современником следующего царя — Александра Янная. Если примеривать древнееврейскую историю на русскую почву, то Яннай — это аналог Николая II, только аналог не расстрелянный, а умерший своей смертью. Яннай умер в 76 г. до р.Х. — это как если бы Николай II умер в 1924-м году (и умер Яннай в пятьдесят лет). Собственно, отчасти так и было: Ленин лишь продолжил политику Николая, изменив форму, но не содержание. Правда, Ленину наследовала не Крупская, а Сталин, Яннаю же наследовала его жена, и правила довольно долго — девять лет. Но после смерти Николая II его вдова императрица Александра вполне могла бы стать правительницей России (при больном-то наследнике!). И были бы всё равно и голодомор на Украине, и истребление миллионов людей, и угнетение культуры, потому что Александра Фёдоровна относилась к власти точно так же, как Иосиф Виссарионович, как и множество других вполне почтенных людей всевозможных национальностей — как к узде, в которой нужно держать «быдло». Чего бы это ни стоило. То есть, сколько миллионов из этого быдло нужно уничтожить, чтобы другие жили по стойке смирно, столько и уничтожим. «Двуногих тварей миллионы для нас орудие одно...»

Николай проиграл войну с Японией, Яннай проиграл войну с Египтом. Николай с ужасом глядел на то, как бунтует его собственный народ — так и Яннай постоянно сталкивался с народными восстаниями. Николай вешал и расстреливал, Яннай преимущественно вешал (хотя стрелы тоже, конечно, употреблялись): подавив один из бунтов, он «велел распять около восьмисот иудеев и перерезать на виду их всех жен и детей». Восемь тысяч человек бежали от царского гнева — полный аналог русской эмиграции 1918-1922 годов. И это не было тривиальным — Флавий специально подчёркивает, что жесткость Янная превзошла то, что случалось раньше. Тем не менее, эти восемьсот распятых не имеют в памяти человеческой, даже в памяти фанатиков иудаизма, того места, которое имеет Крест Иисуса. Так и жертвы Николая II, как и сам Николая, никогда не сравнятся с жертвой Христовой. Вес имеет не кровь, вес имеет не страдание, вес имеет смысл.

Ностальгия бывает разная, и лучший её сорт — горькая. Сладкая ностальгия тоскует по прошлому: как было уютно, осмысленно, перспективно... Горькая ностальгия ужасается: египетский царь Птолемей, одержав победу над евреями при Иордане, приказал зарезать женщин и детей, которые имели неосторожность остаться в окрестных деревнях, «разрубить на мелкие части, а последние затем бросить в котлы с кипятком. ... Он сделал это распоряжение с той целью, чтобы беглецы, вернувшись из битвы домой, предположили, что враги их людоеды, и при представившемся их взорам зрелище еще более исполнялись страха перед ними» (Флавий). Откровенная, без уловок жестокость. Сегодня её называют терроризмом, если жестокость проявляет враг, и военной необходимостью у себя и своих союзников. Это проявление наполовину переваренного христианства — уже научились использовать Христа как дубинку, но ещё не научились — как своего Господина. Уже научились ужасаться избиению младенцев, но ещё не научились не пытаться ужаснуть других.

Израиль при Хасмонеях сильно напоминает Византию, — своеобразное сочетание деспотизма с охлократией. Там и там была двухпартийная система, только в Константинополе она строилась вокруг спорта (скачек), а в Иерусалиме вокруг богословия.

Современные еврейские националисты изображают саддукеев сторонниками ассимиляции (эллинизации), а фарисеев — противниками. Христиане видят в саддукеев либералов, которым Иисус был чужим, а в фарисеях фундаменталистов, не признавших в Иисусе своего. Но Иосиф Флавий, который всё-таки современник и лучше понимал дело, берёт совершенно другой принцип: саддукеи вообще не верят в предопределение, фарисеи верят в сочетание предопределения со свободой человеческой воли, ессеи полагают, что всё зависит от предопределения. Так это же хорошо знакомый западному христианству спор о свободе воле со всеми возможными градациями.

Периодически народ бунтовал, причём из сегодняшнего дня совершенно невозможно понять, чем один деспот был хуже другого. Иногда бунты увенчивались свержением правителя, чаще правитель вырезал несколько тысяч человек, но система не менялась. Кажется даже, что от этих бунтов она становилась прочнее. Александр Хасмоней чем-то не угодил народа (во всяком случае, части народа), так его во время богослужени (а он был первосвященник!) стали забрасывать лимонами — был праздник Кущей. Кто это подстроил — саддукеи или фарисеи? Флавий упоминает, что саддукеи более фарисеев имели влияния в начале правления Александра, а потом партии поменялись местами.

Но забрасывание лимонами Флавий не связывает ни с какой партией. Народ возмущался тем, что родители Александра — «военнопленные». Не совсем понятно, что при этом имелось в виду — у него были точно те же родители, что у его брата, к которым никаких претензий не предъявлялось. Да и вообще уж евреи-то помолчали бы — они все, как народ, потомки военнопленных. Конечно, обычные люди в такую глубь истории не заглядывают, им, видимо, нужен был повод для бунта. Повод и нашёлся: как это так — входит в Святая Святых, а сам потомок лузеров, неудачников? Совершенно советское отношение к плену как к вине того, кто попал в плен, и в этом смысле саддукейская позиция — всё зависит от человека, не захотел бы — не попал бы.

Александр решил богословский спор, как власть всегда их решает. Шесть тысяч бунтовщиков были вырезаны, а алтарь был огорожен деревянной стенкой. Таково происхождение иконостаса — чтобы защитить духовенство от мнения мирян. А Иисус-то был лузером и неудачником, и не то что лимон получил, а уксус и удар копьём под ребро. Небесный Царь не боится того, что боятся цари земные, и не отгораживается, а прорывается через ограждение к тем, кто хочет Его убить.