Иисус — человек сильной воли?

Суть фашизма — если выделять один главный признак — это вера в лидера сильной воли. В России это получило довольно неточное название «культ личности». Помилуйте, разве Ленин — личность? Гитлер — личность? Они безличные символы огосударствления чужих воль. Фасция — фаши — это пучок. Как прутья соединены в одну фасцию, так воли миллионов людей соединяются в воле вождя. Мир превращается в одну картину, над которой трудится мозг мыслителя Ленина, кисть акварелиста Гитлера, жопа Сталина. Жизнетворчество, мать их! Они так изволили понять идею декаданса о деобъективации искусства, о том, что художник должен сделать собственную жизнь объектом искусства — решили сделать жизнь миллиардов людей объектом своих художеств! А картин мира — у каждого своя жизнь, и не сметь отбирать у меня мою картину, я её сам пишу, и не сметь тыкать своей кистью в моё полотно!

Богословы когда-то спорили, как соотносятся во Христе человеческая воля и Божья, и вообще — соотносятся либо являются единой волей. Значительно интереснее и актуальнее другой вопрос: а был ли Иисус человеком сильной воли? А Бог Отец — Его воля сильнее воли Гитлера или Ленина? Мы же просим — благодаря Иисусу — «да будет воля Твоя». А Ленина не надо было просить «да будет воля твоя», он не ждал таких просьб, они были бы ему противны, он насаждал свою волю как комбайн сажает семена — механически, тупо. засовывая ростки в землю. А Бог — тряпка, ждёт, пока Его позовут.

Да будь у Иисуса сильная воля, Он бы не вёл себя как сдутый воздушный шарик — вошёл в ад, вышел из ада — а быстренько бы поставил ад Себе на службу, сатану бы назначил Своим заместителем и тут-то и началось бы на земле такое Царство Божие, что мало никому бы не показалось!

На практике, «сильная воля» — это псевдоним безликости. Человек, растоптавший в себе человечность или не вырастивший в себе человечность, пытается компенсировать дефицит личности (а человечность — это и есть личность, человечность не свойство человечества, состояние не миллиардов, а единицы, персональное; человечество бесчеловечно, только человек человечен — может быть человечен, а человечество и не может никогда быть человечно) — дегуманизированный человек пытается жить «волей». Так начинается агрессия, попытка доминировать — и в результате человек сам становится невольником своей гипертрофированной воли, бессодержательной и беспощадной, и другие — если не примут необходимых защитных мир — могут стать его жертвами.

Иисус, Господин и Господь, Иисус, Спаситель, Царь, Помазанник — абсолютный Царь. Он же ведь и Отец, и Дух Божий. Абсолют не делится. Сильна ли воля Божия? Нет. «Сильная воля» — это воля, в которой есть сила, но нет носителя воли, есть пустота. Это как искра, которая пробегает иногда по шёлковой пижаме, валяющейся на постели. Искра есть, но пижама пуста, её владелец умер. В сравнении с пустотой отсутствия эта искра — огромная величина. А Бог есть абсолютное присутствие Личности в Лице.

В присутствии абсолютного присутствия говорить о «сильной воле» смешно. Это как хвалить Рембрандта за то, что у него ботинки начищены. Воля Божия не сильна в человеческом понимании — в понимании падшего, расчеловечившегося человека, для которого «сила» есть сила разрушения, порабощения, господства. Воля Божия есть воля Творца, и она столь же ничтожна, как ничтожен зазор между «Да будет свет» и вспышкой света, из которой вся вселенная. Но свечки затушить — не сможет, и сойти с Креста — не сойдёт и не захочет, и не снимет.

Когда мы молимся вместе с Христом «да будет воля Твоя» — это молитва не о том, чтобы весь мир объединён был во главе с фюрером Готтом, Который каждому укажет его место, каждого направит и вдохновит, каждого сделаем мазком на исполинской картине вселенной.

Это не молитва о том, чтобы я, христианин, сразу был виден окружающим — потому что я вскакиваю рано как солдат в казарме, вдохновляемый волей Главнокомандующего.

Это молитва о том, чтобы воля Божия, совершенно незаметная «на небе», где бы это небо ни находилась, чтобы воля Божия, которая оказалась не в силах справиться ни со злом, ни со свободой человека, чтобы эта воля Божия привилась к моей воле и к моему безволию, напитала их собой, привела в чувство, поставила на место, сделала меня человеком до такой степени, чтобы какая у меня воля, стало совершенно безразлично и мне, и окружающим, потому что разницу составляет не воля, а любовь и личность.