Начнёшь с голубя, кончишь Христом

«и чтобы принести в жертву, по реченному в законе Господнем, две горлицы или двух птенцов голубиных» (Лк 2, 24).

Любопытно, как поэтичные верующие (по определению всякий верующий поэтичен) в этом месте вдруг становятся бухгалтерами. Мы используем эту евангельскую информацию исключительно для того, чтобы сделать вывод о бедности Святого Семейства. Мол, жертва самая дешёвая из всех возможных. Однако, позвольте, во-первых, может, Иосиф просто скуповат?! Во-вторых, может, с точки зрения деловых религиозников голубь — дешёвка, а птичек жалко! Кстати, Лука даже не делает вид, что знает, какую именно жертву принесли Мария с Иосифом — то ли двух голубей, то ли двух птенцов. Он просто цитирует устав. А что при этом было сказано, он знает до малейшей реплики! Лука даже не утверждает, что жертва была принесена — но можно быть твёрдо уверенным, что голубей всё-таки зарезали. Такова судьба всякой жертвы — она кажется ужасно важной, но в конечном счёте остаётся не жертва, а остаётся встреча. Если встреча совершается, то и жертва оказывается лишней — потому что встретить другого как другого есть лучшая жертва.

Голубь на улице Назарета. 2016 год, фотограф Яков Кротов

Человек часто приходит к Богу с определённой целью, но Бог редко принимает эту цель как свою. А как иначе! Всё-таки Бог, а не гардеробщик. Цель — очищение Марии, первичная социализация ребёнка. Очистить Марию Бог не может — Она и так чиста. Социализировать Иисуса Бог тоже не может — Христос социализации не поддаётся. Так что две птички были зарезаны совершенно напрасно. Удивительно ли после этого, что Иисус неожиданно горячо похвалил книжника, который сказал, что любовь выше жертв.

Лука не описывает, как резали голубей. Это — христианство. К сожалению, история христианства пока ещё в значительной степени наполнена всё тем же ветхозаветным беспокойством о том, как бы зарезать голубя правильно, по Закону. Голуби, к счастью, не страдают, так ещё хуже — люди страдают. Евангелие же в том, что беспокойство о том, как угодить Богу — точнее, своим о Нём представлениям — сменилось покоем. Взял Симеон маленького Иисуса на руки и успокоился. Свобода — от резни, от пуха и перьев, которые неизбежно летали там, где резали птиц. Можно спокойно дышать. Уже не Богу — голубей, а по-голубиному беззащитный Дух Божий — людям. Начнёшь проливать кровь — не остановишься, начнёшь с голубя, закончишь Христом. Он это знал, почему и призвал к голубиной кротости.

Голубь на улице Назарета. 2016 год, фотограф Яков Кротов