Любовь к трём протезам
Евангелие Фомы сходно с каноническими. Все они – сокровищница, в которой каждый находит лишь то, что ищет. Если ничего не ищет, то ничего не видит. Это можно назвать целевой установкой, психологической детерминантой, локусом контроля, фильтром восприятия. Ищет человек веры в переселение душ – найдёт её даже в «Отче наш». Ищет человек подтверждения халкидонского догмата – обнаружит его и в апокалипсисе. Не нравится человеку сама мысль о Церкви как о каком-то давлении на его бессмертную душу – и он с отвращением отбрасывает Матфея, Луку, Марка, Иоанна и впивается в Фому. Вот она, где правда-то, которую попы от народа скрывают!
И не имеет значения, что у Фомы среди прочих изречений Спасителя есть такое: «Люби брата твоего, как душу твою. Охраняй его как зеницу ока твоего». Это прочитывается мимоходом, как и Нагорная проповедь. Бабские нюни. Демагогия. Трындёж. Для недоумков – любовь, а для нас, думающих людей – про эфирные тела, сроки конца света, иерархию духов и в то же переселение душ.
Что ж, летите, голуби, к сионским высотам, нам бы тут с братом разобраться, как говаривал Каин Авелю во время редких встреч за родительским столом. Любить как Бог любит меня и любить как свой глаз, свою жизнь, – есть разница? Формально – есть, и не в пользу Фомы, кстати. Потому что «как Бог любит меня» – о, сколько тут высокой мистики про «отдал Сына Своего единородного». Высокой, но тощей, потому что никак не связанной с личным опытом. Никто из нас, к счастью, не имеет ни возможности, не желания посылать своих детей на смерть.
А вот опыт протезирования имеет каждый, начиная с младенца. Потому что «человеческое здоровье» принципиально отличается от обезьяньего, причём в худшую сторону. Мы потеряли шерсть, нам холодно – и одежда есть первый протез. Обувь – второй, заменяющий чудные обезьяньи подошвы. Подвидами этих протезов являются сотни предметов – очки, кардиостимуляторы, искусственные зубы, парики и т.д. и т.п.
Есть ещё третий протез – культура, духовность, религия, называйте как хотите весь тот пёстрый набор, который заменил утраченную обезьянью способность жить, не заморачиваясь никакими вопросами о смысле жизни, сводя общение к вычёсыванию блох и поддержанию иерархических отношений. Нет, конечно и люди могут добровольно опуститься до такого уровня, как и люди могут стать натуристами и обходиться без первых двух протезов. Вот спецслужбы… садомазохистские формы религиозности… А уж недобровольно – тюрьмы, концлагеря…
Заповедь о любви в формулировке евангелия Фомы, хороша тем, что не требует веры в Бога, а требует лишь потребности быть Богом. Хочется видеть всё, быть всевидящим Оком? Для этого нужно иметь миллиарды глаз. Ты их утратил – так вот тебе люди, ближние и дальние, они будут твоими глазами. Ты хочешь жить вечно, всегда и всюду? Вот тебе жизнь других людей – сделай её своей, прими человечество как протез. Не ты – часть человечества (фу, какая муравьиная кислота), а человечество – часть тебя. Ничего, человечество потерпит. Но уж тогда будь любезен обращаться с человечеством не как с абстракцией. Ты со своим глазом как обращаешься? То-то…
Чем еврейские образы хороши – и дыхание, и глаза регулируются в первую очередь не сознанием и волей человека, а рефлексами и внешней средой. Они слишком важны, чтобы повиноваться нашим представлениям о мире – они поставляют материал и энергию для этих представлений, для самого нашего существования. Дыхание, конечно, важнее – без него быстро помираешь. Вот люби ближнего так, чтобы, если его обидишь, начинал задыхаться, словно тебе рот и нос скотчем заклеили. А грех – это и есть тот самый скотч…