Было ли в раю лучше?

Древние жители Ближнего Востока не имели слова «всё». У них вообще было мало абстрактных слов. Когда они хотели обозначит всё нечеловеческое, то говорили «небо и земля», когда всё человеческое — «хорошо и плохо», «доброе и злое», как в рассказе о грехопадении — «познание добра и зла», то есть, «власть надо всем».  Такое дерево. «Небо и земля». «Земля» делится на «жизнь и смерть». «Жизнь» делится на «добро и зло».

Тут блистает отсутствием одно слово, принципиальное для современного человека: свобода. Впрочем, и современный человек в основном состоит из человека вполне архаического. Это не стыдно, что первый вопрос мы задаём о другой стране, о другом времени — «лучше или хуже», а не «свободнее или нет». Это не стыдно, но это архаизм, это ближе к обезьяне, чем к человеку. Было в раю хуже или лучше? Возможно, хуже, почему бы и нет? Библейский рассказ ничего об этом не говорит. Однако, твёрдо можно сказать, что там было свободнее, чем в нашей нынешней жизни.

Некоторым (очень слабым, но лучше, чем никаким) аналогом может служить Россию до Ленина и после. После ста лет ленинизма русские постоянно обсуждают, было до Ленина «добро или зло», «лучше или хуже». Это и есть ленинизм — мышление в пределах «знать добро и зло», «повелевать всем». Правильный же — человечный — вопрос: было свободнее или нет? Ответ прост — да, было свободнее. Кто-то жил хуже, кто-то лучше, но свободнее жили все. Свободнее было не только между Февральской революцией и заговором Ленина, свободнее было даже при опричнине, даже при крепостном праве, даже при Николае Кровавом.

Здесь главный конфликт между Иисусом и Его современниками (а Ему все современники). Христос остро чувствует несвободу людей, они же считают себя свободными, и Пасха для них — праздник их свободы. Они продолжат считать Пасху праздником свободы даже после того, как убьют Иисуса на Пасху. Может быть, они даже будут считать, что освободились от Иисуса, убив Его. Освободились от самозванца, бузотёра, смутьяна.

Что ж, грехопадение длится, как длится и спасение. Длится смерть, длится жизнь. Длится свобода, длится рабство. Человек вновь и вновь выбирает, но вот чего не выбирает человек: он не выбирает, быть ли человеком. Он всегда человек. Он всегда образ Божий. Он всегда любовь во плоти. Этим и страшно, когда выбирают неправильно, но это и надежда, потому что, как глубоко ни заберётся человек по ложному пути, он всегда свободен любить, даже внутри смерти и зла.