Единство через край
«да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ио 17, 21).
Джоэль Иловски защитил диссертацию о различном понимании этого стиха Кириллом Александрийским и Феодором Мопсуэстийским. Судя по реферату, диссертация написана в духе старинного противопоставления богословия Александрии и Антиохии.
Кирилл оказывается носителем ортодоксии, учения о теозисе, когда искупленные люди становятся такими, что из можно назвать «боги». Феодор бдительно ограждает божественность Бога от всякого умаления через смешение с тварным миром. Что единство будет, никто не отрицает, только все горячо не согласны относительно того, каково единство.
Последние лет сто эти же слова понимают как относящиеся не к единству людей с Богом, а к единству людей между собой. Речь уже не о Христе, а о Церкви. Так ли уж велика разница для верующего? Ведь без Бога объединение людей — глубокое, с сохранением и развитием личности, вечное и экзистенциально «точечное» — так же невозможно, как свадьба без жениха. Бог — Жених, люди — невеста. Без Бога человечество — шизоидное создание с множественным расстройством личности.
«Да будут все едино» обычно понимается очень материалистически и агрессивно. Вот объединимся, сплотимся в фалангу, и все вокруг восхитятся и уверуют. Такова логика экуменизма, такова логика и антиэкуменизма. Просто одни пытаются объединиться путём максимального расширения рамок, другие — путём максимального сужения. Исходная же посылка одна, причём ошибочная. Сами же стремящиеся к объединению разве умиляются, глядя на сплочённых иноверцев? Наоборот, скорбно называют их всякими бранными словами — мол, сплочённость есть свидетельство агрессивности и враждебности к окружающим.
Никогда не будет успешной попытка спроектировать, спланировать механизм соединения, выводя его из анализа механизма единения Христа и Отца. Механизма-то нету! Все рассуждения о «ипостасях», «природах», «свойствах» — это язык водопроводчика с разводными ключами, который пытается вылечить больного раком. Задача благородная, средства негодные. Точно то же и ещё похуже можно сказать и о попытке добиться единства не богословскими формулами, а организационными способами.
Единство Иисуса с Отцом — не романтическое, не механическое, не богословское, не философское, не административное. Единство любви, переливающейся через край (именно через край, романтическая любовь этого не умеет). Это единство нельзя воспроизвести, в нём можно лишь участвовать. По мере участия мы перестаём оглядываться: а как там мир? начинает уверяться? Господь пусть оглядывает мир, а верующие — последователи Господа, мы оглядываем Его, а не оглядываемся. Мы едины, как едины люди, которые замерли, вглядываясь в солнечное затмение, только мы вглядываемся в новое Солнце — Солнце по имени Иисус.