Ефрем Сирин (ок. 305 - 373). Родился в Низибии, в бедной, но благочестивой семье (впрочем, о богатых семьях говорят так же: "богатые, но благочестивые" - благочестию вредны и деньги, и их отсутствие). Сам истолковывал свое имя как сочетание слов “плодовитый” и “море”. Родители воспитали сына в страхе Божием, но пришла юность и воспитание пошло насмарку, как оно обычно и бывает. Мальчик попал в тюрьму за кражу овец. Бесился Ефрем чрезвычайно, потому что этих несчастных овец не крал. Неделю он сидел в ожидании суда, как вдруг в сонном видении ему было открыто, во-первых, что он страдает за прежние грехи, а во-вторых, что его выпустят. Ефрем припомнил, конечно, все деяния, за которые его сто раз должны были бы посадить, коли б поймали. Но вера воскресла в сердце Ефрема лишь после того, как судья его выпустил (учитывая нравы того времени, это было действительно чудо). Это не значит, что вера его была корыстна - большинство воров на его месте сразу бы забыли о происшедшем, отнеся его в разряд случайностей. Ефрем же, приняв в восемнадцать лет крещение, стал учеником епископа и богослова Иакова Низибийского. Он стал “ихидайя” - так на сирийском называли аскетов, которые принимали обет безбрачия, чтобы целиком посвятить себя подражанию Жениху-Христу, Единородному (“Ихидайя” означает и “единственный”). Сперва в Низибии, потом, после захвата города персами (и смерти учителя) Ефрем переселился в Эдессу он учил взрослых и детей, неся служении наставника (“мальпана”). В нем внезапно открылся дар писателя: неудержимым потоком выходили из под его пера аскетические сочинения, гимны, проповеди, которые быстро расходились по всему христианскому миру. Во время голода в Эдессе он организовал настоящую кампанию по сбору средств и их распределению.
Ефрем обращался не только к монахам, но и к мирянам, к семейным людям. Брак он не презирал и сохранял связи с семьей, а сын его сестры Абсамайа и сам написал поэму о вторжении гуннов.
Многие из сочинений Ефрема погибли: например, живший в раннем средневековье монах Аарон скопировал из имевшегося у него сборника работ святого только то, что его самого заинтересовало: короткие стихотворные наставления монахиням. Остальное он попросту смыл, чтобы использовать дорогой писчий материал для иных текстов. От такой “цензуры” гибло прежде всего то, что не укладывалось в узколобую и прагматичную духовность. Создается ощущение, что Ефрем писал все больше о безбрачии и был женоненавистником, тогда как на самом деле он считал брак одним из трех богоугодных путей спасения и восторженно писал о героинях Библии. Дошедшие до нас сочинения Ефрема насыщены радостью и светом: от того, что миру дано Писание Святое, от того, что "воздаяние предначинается в земной жизни человека", от того, что само спасение, страшное на первый взгляд, как бушующее море, не страшно, ибо это - "море щедрот Божиих". Он, конечно, был энтузиастом-аскетом (но не монахом), противопоставлял изощренную греческую ученость простоте Евангелия, так что фанатики последующих эпох могли ссылаться на его авторитет.
Сам Ефрем, скорее всего, был знаком не столько с античной наукой, сколько с античным наукообразием, которое всегда заметнее простоты рационального мышления. Неудивительно, что в самой Сирии почитатели святого сочинениями Ефрема в древности не очень дорожили, и до нас дошли рукописи, купленные у сирийских монахов настоятелем египетского Нитрийского монастыря Моисеем в IX в. Некоторые из этих рукописей позднее купил Ватикан. Древнее житие Ефрема было написано в VI в. византийским автором и рисовало его монахом (тогда как он был лишь аскетом и монашеского облачения, к примеру, не носил), приписало ему путешествия в Кесарию к Василию и Григорию Нисским и в Египет в монахам (с которым он не был знаком, и греческую культуру вообще недолюбливал).
На сочинения Ефрема ссылались сирийские богословы, отказавшиеся принять постановления Халкидонского собора о соединении во Христе Божественной и человеческой природ. Действительно, Ефрем прямо осуждает (в Поучительных песнях о вере, 87:13) тех, кто называет Христа “также и человеческим существом”, и в этом смысле является, строго говоря, еретиком-монофизитом. Он признавал, что Иисус родился дважды (а латинское слово “природа”, “натура” происходит ведь от глагола “рождать” - “натус”), но при этом четко различает рождение “предвечное”, которое и называет собственное рождение (“кионо”) и рождение от Девы Марии, которое он называет “пагро” и сравнивает с образованием жемчужны в раковине (там же, 84:14). Природа у Христа одна, божественная, она “облекается” в человеческое тело, но не в человеческую природу. Был Ефрем и антисемитом, и поэтический гений не только этому не противоречил, напротив: стремление к высшей гармонии делало Ефрема очень нетерпимым ко всему, что не соответствовало тому, как он эту гармонию представлял, а в иудаизме он видел прежде всего антихристианство.
В 1920 г. Папа провозгласил Ефрема учителем Церкви. Память 9 июня (но Butler!), 28 января/10 февраля (умер в июне).
См. о его теодицее.
