|
Ненормальность историка
Элиас Канетти призывал "судить о людях по тому, приемлют они историю
или стыдятся ее" (Канетти Э. Человек нашего столетия. М.: Прогресс, 1990.
С. 257). "Судить" тут оправдано лишь в том смысле, что "норма"
- это неприятие истории. Историк - ненормальный, бесстыдник, выносящий сор из
избы в храм, из храма - в избу.
Английский историк права Мэтланд говорил, что историческое исследование должно
пробуждать в читателе жажду. Но та история, которую преподают за казённый счёт,
призвана убивать жажду и рождать иссушенную гордыню.
Путешествие во времени
История есть медленное путешествие в будущее и в прошлое. Человек мечтает о
том, чтобы путешествие совершалось по его усмотрению и побыстрее, но это фантазия
из тех, которые хороши лишь до воплощения. История есть купание во времени. Человек
входит во время как в в морской залив, где дно пологое и тянется далеко, пока
не уйдет из под ног. Кажется, что это относится только к будущему, но и прошлое
страшно. Если мы при жизни родителей узнаем о них все, поймем, как мало понимали
они, как переоценивали мы их, - это будет так же тяжело, как открывать бессмыслицу
в истории, видеть, что в прошлом смысл как свет во тьме, пробивается через хаос
гордыни, лжи и алчного самоотупления.
Влияние веры в прогресс на восприятие времени
Веры в прогресс есть вера в то, что история развивается по определенным законам,
что в ней случайного меньше, чем закономерного, беспричинного меньше, чем обоснованного.
"История представляет все так, будто иначе и быть не могло. Но все
могло сложиться на тысячу ладов. История берет сторону случившегося и с помощью
какой-либо сильной взаимосвязи выделяет его из неслучившегося. Из всех возможностей
она избирает в качестве опоры одну, ту, что выжила. В результате история всегда
производит впечатление, будто она за более сильное, то есть за действительно происшедшее:
оно не могло, мол, не произойти, должно было произойти" (Канетти Э. Человек
нашего столетия. М.: Прогресс, 1990. С. 277).
На социальном уровне такая вера совершает революции - не только социальные,
но и научно-технические, созидает индустриальное общество, но при этом она может
не влиять на жизнь конкретного человека. Но вера не может существовать "на
социальном уровне", не существуя на личном, и вот на личном уровне такая
вера опаснее, ибо она искажает самосознание:
"История молодости не должна превращаться в каталог того, что оказалось
важным в последующие годы жизни. Она должна содержать и расточительность, и неудачные
начинания, растраченное впустую" (Канетти Э. Человек нашего столетия.
М.: Прогресс, 1990. С. 320).
Изучение истории спасает от страсти мыслить схемами, абстракциями, "отрываться
от земли". Историческая наука всего лишь помогает заметить жизнь, которую
человек склонен проскакивать на полном ходу своей фантазии. Родилась в голове
фантазия: мол, склонен русский человек к холопству. Но история укажет на противоположный
факт, и станет на душе хорошо: расизм вновь разоблачен. История опровергла веру
в прогресс, но история опровергла и веру в насилие. Правда, та же самая страсть
умеет само изучение истории извратить и превратить в мифологию, которая лишь подтверждает
фантазии и страсти. Но история тут не виновата: человек способен извратить всё,
это часть его свободы. |
