Мифы в истории Церкви
Евкатастрофа
"Евкатастрофа" - соединение греческих слов, обозначающее "благая
катастрофа", "благокатастрофа" (как "евхаристия" - "благодарение").
Распятие - евкатастрофа: поражение вселенского размаха, сопровождаемое ничем не
подтвержденной радостью и уверенностью в том, что за этим поражением следует победа
справедливости. Доказательств нет, поэтому переживание катастрофы как евкатастрофы
-- акт веры. Как и всякая вера, утверждение, что некое событие - евкатастрофа,
представляется неверующему эскапизмом, сказкой, самообманом. Когда история видится
как евкатастрофа, это объясняет смысл зла: оно в любом случае служит победе добра,
и чем более зло побеждает, тем более оно приближает победу добра. Падение Иерусалима
- евкатастрофа, ведь оно побудило христиан проповедовать Евангелие за пределами
Палестины (Chris Armstrong, 9/11,
History, and the True Story.ChristianityToday.com).
В искаженном виде такая логика находит свой отзвук в секулярных прогрессистских
мифах, например, в марксистском мифе о капитализме, который чем более развит,
тем более готовит своих могильщиков - рабочих. Принять евкатастрофу современное
общество готово в лучшем случае как часть литературной игры - например, книга
Толкина "Повелитель конец" сознательно использовала мифологему евкатастрофы.
Вопрос, на который трудно дать ответ: необходима ли иная евкатастрофа, кроме
евкатастрофы Распятия? Если евкатастрофу искать в сугубо человеческих действиях,
это приводит к логике "гром не грянет, мужик не перекрестится". Эта
логика преуменьшает человеческую способность к творчеству и преувеличивает творческий
потенциал негативного воздействия. Так, утверждение Армстронга, что падение Иерусалима
привело к расширению проповеди Евангелия, не основано на фактах. Факты же - из
жизни ап. Павла - показывают, что, кто стремился к проповеди Евангелия, исполнял
свое стремление и до падение Иерусалима. Неверен был и миф о том, что падение
Константинополя в 1453 г. оказало приниципиальное влияние на гуманизм, потому
что беженцы-интеллектуалы принесли на Запад книги и знания, которых там ранее
не было. Миф о евкатастрофе, столь религиозный, страдает теми же принципиальными
слабостями, что и дарвиновский миф о естественном отборе.
Евкатастрофа - отголосок в ХХ в. мифов средневековья, которые рассматривали
все происходящее как непосредственное проявление Божьей воли. Отличие в том, что
средневековое мышление как бы выворачивается наизнанку, и наиболее благоприятным
признаком объявляется наименее благое событие. Впрочем, и средневековое сознание
этим грешило, ведь оно видело волю Божию и в катастрофах как средстве наказания
и очищения от греха ("грех наших ради"). Концепция евкатастрофы возрождает
псевдо-эсхатологическую, патологическую сосредоточенность на дурном как предвестнике
Нового мира. Вторая треть двадцатого века дала обильный материал для катастрофизма.
Проблема в том, что такое псевдо-эсхатологическое сознание неспособно смотреть
в лицо эпохе благополучия, начинает выискивать в ней темные пятна (которых всегда
предостаточно), обвиняет само благополучие в равнодушии к религии, приземленности
и т.п.
Избыточные мифы
История Церкви, особенно если она пишется христианами, часто избыточно мифологизируется.
Самым ярким (и, к счастью, популярным) автором, который искусно пользовался такой
мифологизацией был Николай Бердяев,
писавший о том, что в истории есть "ночные" и "дневные" эпохи,
провозглавшавший Ренессанс "священной неудачей" христианского возрождения
и призывавший к "Новому средневековью" (так и называлась его книга 1922
года). Например, понятие "эпоха" - не миф, а средство периодизации,
то есть, моделирования исторических закономерностей. Но добавление к этому понятия
"ночная эпоха", "дневная эпоха" есть уже не часть процесса
познания истории, а использование истории для проповеди, публицистики: ведь Бердяев
считал свое время "ночным". Насилие над материалом в том, что любой
отрезок исторического времени сочетает в себе черты "дневного" и "ночного".
Этим историческое время отличается от природного, где ночь и день чередуются.
Это не означает, что мифотворчество (публицистика, использующая прошлое) - недопустимо.
Когда оно талантливо (как у Бердяева), когда она побуждает людей к действию и
мысли, оно намного важнее любой историографии.
Мифом является и утверждение, что в какую-то эпоху уже было некое "возрождение",
"синтез христианства и культуры". Ни эпоха Данте и Петрарки, ни эпоха
Эразма и Рафаэля такого единства не знали. Наоборот! Просто творцы Ренессанса
считали ниже достоинства творца фиксировать контекст, в котором они существовали,
а то бы мы ужаснулись - как мало ренессансного было в ренессансе. Это была не
эпоха, это был крохотный островок творчества в мощном средневековом болоте, это
была глубочайшая внутренняя раздвоенность, а где цельнось была - это была цельность,
весьма далекая от личной, цельность гражданственная. Это нельзя
назвать неудачей, потому что не было даже приближения к удаче. Кроме того, цель,
вдохновлявшая эту среду, была не такой уж светлой и христианской. Их идеал - прямой
предок большевизма (впрочем, и многих других, менее одичалых явлений). Меньше
всего их заботило то, что заботило Бердяева - примирение творчества и спасения.
Их заботило именно спасение, и ради него они были готовы пожертвовать свободой
- и жертвовали, когда приходилось, причем жертвовали и чужой свободой, хотя чаще
на бумаге. Макьявелли, Мор, - это ведь тоже люди Ренессанса. "Новое Средневековье"
- отголосок тех утопий, проект крайне неприятный, п.ч. Бердяев имел в виду возрождение
средневекового коллективизма, цеха. Это в те годы исповедовал и Честертон. Реализовалось
это в фашизме, фалангизме и нацизме, после чего христианские интеллигенты несколько
умерили свои мечтания. Иного коллективизма кроме вульгарнейшей демократии не должно
быть, радует это нас или огорчает. Нельзя и рыбку поймать, и не замочиться - нельзя
и христианский дух сохранить, и объединить людей в некие дисциплинированные сообщества.
15.9.2002
Cм. также: миф об отцеубийстве, 1932
г. историческая справедливость - Музиль, 1920;
и историческая мудрость, Музиль, 1920;
Политическая история и история искусств - их соотношение, Музиль, 1920.
Миф об общине: Котт, 2004.
|
