Почему первый век —первый?
Почему первый — именно первый век? Почему не стал первым предыдущий век или последующий? Почему Иисусу не родиться в Греции Сократа или в Индии Будды? Конкуренции испугался? Почему родиться под Иродом и Августом мудрее, чем под Периклом или Рамзесом? Что такого неповторимого и значительного в исторических обстоятельствах тогдашнего Средиземноморья?
Ничего такого и ни почему такому.
В том-то и дело, что первичным в первом веке были не факторы, не правители, не исторические условия, а — Мария, Пётр, Павел, Андрей, Иоанн и другие. Иисус рождался не «во времени», а в семье Иосифа и Марии. Если бы Мария сказала «нет», может быть, Богу пришлось бы ждать (нам пришлось бы ждать) ещё сорок, двести, три тысячи лет.
«Исторические обстоятельства», которые можно и нужно изучать, похожи на разноцветные стёклышки калейдоскопа. Похожи не тем, что они повторяются — сочетаний может быть бесчисленное множество, а можно заменять какие-то стёклышки на новые. Бывают калейдоскопы для богачей, в которых вместо стёклышек — драгоценные и полудрагоценные камни. Тем не менее, смотреть калейдоскоп — не самое интересное занятие, да и смотреть можно лишь, если за калейдоскопом есть свет. В темноте узоры не видны.
«Исторические процессы», «история стран», «история войн», «политическая история», - всё это интересно лишь в свете, который исходит от человеческой личности. Не будет людей — процессы, возможно, и останутся (ведь останутся здания, книги с текстами законов, памятники), но смотреть будет некому и не на что.
Изучать историю как сумму решений и деятельности множества живых людей, можно и нужно — не для того, чтобы управлять людьми, а чтобы понять, что каждый человек управляет историей. Существование миллиардов людей делает жизнь одного-единственного человека не менее важной, а более. Вот если бы жил только один человек на Земле, он бы не стал человеком, как не станет человеком, перестанет быть человеком тот, кто доверит миллиардам решать вместо себя, как жить.
Даже если доверить решения Богу. Плохую услугу делают Богу те, кто делает Его инженером истории (как делают Бога и папой Карло, изготавливающим человека из праха безо всякой эволюции, просто на коленке). Современные представления об истории — это прежде всего представления, унаследованные от «христианской Европы», а та, в свою очередь, унаследовала их от Европы дохристианской. Эта история — даже не калейдоскоп, а просто жезл, императорский жезл или царский посох. Это история славных побед, в которой один человек значит очень мало, если он не верховодит другими.
В демократичном XIX веке «славные победы» заменили на «славные достижения», а веру в царя — верой в прогресс, но история от этого не стала человечнее. Единицей измерения, отсчёта и отчёта остались абстракции, а не люди, принимающие решения, исповедующие веру, надеющиеся и любящие. Или не любящие, или понемножку любящие, не любящие, а одновременно и ненавидящие.
История I столетия как история «становления Римской империи», «зарождения христианства» - такая же скучная абстракция, как «история буддизма», «история династии Минь», «история Африки южнее Сахары». Многие предпочитают абстракции — нужно быть Богом, чтобы не бояться людей и жить прежде всего среди конкретных людей, а не среди своих представлений о людях, мире, истории. Чтобы понять, почему Иисус родился в первом веке, надо быть Иисусом. Сам Иисус отнюдь не считал это невозможным, даже призывал к этому («следуй за мной», «тот мне брат, и сестра, и матерь»). История начинает сиять разноцветными огоньками, если разглядывать её на свет личности, а не ощупывать в потёмках безликих «идей», безличных «идеалов», не говоря уже о социальных, идеологических и политических идолах. И эти очерки — попытка повернуть калейдоскоп истории от мрака к свету, от абстракций к свету живых человеческих лиц.
