II ВЕК: РАДОСТЬ И ЗЛОРАДСТВО
См. Игнатий Антиохийский.
Письма - лишь отражение реальности. В реальности человек по-разному здоровается с матерью, мужем, начальником, так и письма им начинаются различно. Многие тексты древности, которые сегодня мы бы определили как проповеди, оформлялись как письма. Неужели апостол Павел или Игнатий Богоносец реально, обращаясь к слушателям, говорили так же, как писали? А почему бы и нет? Да, велеречиво, но ведь и современный человек в некоторых ситуациях считает своим долгом подбавить взбитых сливок. Это всё форма, скрывающая (или открывающая) очень живой и совершенно не взбитый и не сливочный духовный мир верующих.
Вот витиеватое, вполне в духе Павла, начало послания Игнатия Антиохийского единоверцам в Эфес:
"Игнатий Богоносец достоблаженной церкви Ефесской в Азии, благословенной в полноте величием Бога Отца, прежде век предназначенной быть, в вечную и неизменную славу, всегда соединенною и избранною в истинном страдании, по воле Отца и Иисуса Христа, Бога нашего, желаю премного радоваться о Иисусе Христе радостию непорочною".
Три слова ключевые: величие, страдание, радость. Как ни странно, страдание - то, что соединяет или, во всяком случае, должно соединять, по мысли Игнатия. А что тут странного, для верующего-то?
Страдание, безусловно, мощная разъединяющая сила, если страдает человек, чей мир материален и конечен, а главное, для которого окружающие - всего лишь биологические тела с некоторыми психическими функциями. Эти функции ориентированы на выживание, и страдание тут - колокольчик: этот покидает наши стройные ряды и переходит в число обуз.
Для верующего в Христа страдание - странное дело. Иисус мог избежать страдания, и мы бы даже предпочли, чтобы избежал. Но не только не избежал, а всячески подчёркивал, что пройдёт через страдания и верующим в Себя даст пройти. Не страдание даст, страдание само придёт, а даст пройти. Совершить исход. Из царства богатства и здоровья через лишения и страдания - в обетованную землю. В "полноту". Туда, где обнимаются не идиотские абстрактные миллионы, образуя большой круглый ноль, а совершенно конкретные живые единицы наполняют собой мир и сами наполняются миром. Что возможно только благодаря тому, что было страдание Иисуса, есть "величие" Отца и, наконец, есть "радость".
Радость очень странная. Полнота человечества есть полнота именно человечества, не Бога. Бог просто "величина", абсолют. Страдание есть страдание Христа, и человек должен страдать, по возможности, только этим страданием. Никакого мазохизма, сплошное сострадание. Если ближний страдает - срочно лечить, чтобы выздоровел и уже здоровым сострадал Христа. Страдающий страдающему сострадать не может, он внутри своего страдания и им занят, этим-то и кошмарно страдание. Прошедшее страдание, страдание-в-памяти, опыт страдания - дело другое, это может быть (при некоторых условиях) отличная база для сострадания. Древних очень беспокоило, как бы не сказануть "Бог страдает". Бог, видите ли, страдать не может. Угу... Только Бог и страдает по-настоящему - страдает, но не порабощается страданию, страдает, но остаётся совершенным, любящим, творящим. Нам, конечно, такое страдание незнакомо, причём, видимо, по определению и навсегда.
Полнота - у человечества, величие и страдание - у Бога, а радость - общая. Радость "о Христе Иисусе". Бесполезно копаться в тонкостях греческого языка, чтобы понять это часто встречающееся "в", "о". Язык - зеркало опыта, не наоборот, и если опыт радости, то понять нетрудно.
Есть радость, основанная на поглощении, даже уничтожении предмета радости. Съел мороженое - и рад. Потому что мороженое - предмет. Иное дело - человек. Он радует, если он есть, и чем плотнее он "есть", чем точнее он присутствует в нашей жизни, тем больше радости (а если неточно - то это источник как минимум тоски, неприятностей, а то и страданий).
Мороженое едоку не радуется, но тот, кто нас радует, не может не радоваться сам. Грустный человек не радует. Если Иисус - лишь обвисший на кресте кусок мяса, чему тут радоваться? Сплошное, как уже было сказано, сострадание. "Радоваться Христу" означает радоваться вместе с Ним. Радость требует двоих, как пир или брак, чем и противоположна злорадству. Ад - место злорадных, где радостные - там рай.
Всё это - далеко не тривиально для начала II столетия, как, увы, и для начала XXI столетия. Не говоря уже о том, что письмо написано по дороге в Рим - не для осмотра достопримечательностей, а на верную, причём юридически абсолютно законную смерть. Тем не менее, призыв Игнатия не очень-то услышан, причём именно теми, к кому он обращался - верующими в Христа. Полнота и радость наши пока сильно уступают страданиям, которые мы доставляем окружающим.
