Cр. История кощунств.
326 ГОД: КАК НЕ НАШЛИ КРЕСТ ХРИСТОВ
Христиане первых трёх столетий относились ко кресту, конечно, не как к обычному орудию казни. Слишком часто Иисус говорил о несении креста. Слишком ярко говорил о кресте как инструменте спасения апостол Павел. Однако никто не изображал креста. Самый яркий пример: в римских катакомбах нет ни одного древнего изображения креста.
Что двигало людьми IV века, которые начинали с пустого лица почитание креста? Искали подлинный крест, «воздвизали» его, стали изображать крест и сцену распятия, совершать крестное знамение? Прямых свидетельств нет, можно указать на аналогии. Например, во Франции XIV-XV столетия существовал обычай публичного покаяния судей, вынесших неверный приговор (см. превосходный очерк: Тогоева О.И. Право на ошибку: ритуал снятия с виселицы во Франции в эпоху позднего средневековья // Право в средневековом мире. СПб.: Алетейа, 2001. С. 219-230. Отсюда и цитаты в дальнейшем тексте).
В какой-нибудь большой праздник, обязательно днём, при большом скоплении народа, судебный чиновник, окружённый стражей, шел к месту своего преступления. Стражники следили за тем, чтобы кающийся вслух объявлял о своём проступке. Местом преступления судьи считалось место, где казнили человека – виселица.
«Судья, приносящий покаяние, должен был проделать всю операцию лично, без чьей-либо помощи. Он собственноручно снимал с виселицы тело несправедливо осуждённого им человека и сам переносил его в церковь или в дом родственников. Особого внимания во всей этой процедуре заслуживает не просто физический контакт судьи и его жертвы (их объятия в буквальном смысле слова), но обязательный поцелуй в губы, которым чиновник обязан был наградить умершего. Поцелуй этот символизировал союз мёртвого и живого тела, попытку вдохнуть несправедливо отнятую жизнь и установление мира. Ритуал поцелуя, восстанавливая поруганную честь умершего и, одновременно, умаляя достоинство преступник, - комментировала Тогоева, - исполнял функцию отведения агрессии: предотвращал возможность мести со стороны родственников потерпевшего».
Современная смертная казнь не публична. Казнят тайком и тело повешенного сразу снимают с виселицы. Уже научились стыдиться казни, ещё не научились воздерживаться от казни. В древности специально оставляли тело казнённого висеть в петле – как же, торжество справедливости. Если торжество справедливости отменялось, когда тело уже разложилось, разрешалось изготовить фигуру («репрезентацию») повешенного в натуральную величину. Судья-преступник снимал эту фигуру, её обнимал, её целовал.
Продолжалось покаяние в храме (следовало поставить свечу весом в 1-2 килограмма), заканчивалось похоронами несправедливо казнённого. Иногда судью приговаривали к сооружению часовни, где служились мессы об упокоении несправедливого казнённого.
Это магия – так называемая «симпатическая магия», основанная на вере в то, что сходство действий или предметов отражает их «симпатию», внутреннюю связь друг с другом. Сделай куклу, похожую на человека, воткни в неё иголку, и человеку станет больно. На логике симпатической магии основано большинство примет. Лавровый листок в супе, значит, придёт конверт с листком бумаги, письмом. Бывают «православные» приметы: «Кто не постит Воздвиженью — Кресту Христову, на того семь грехов воздвигнутся».
Можно было бы предположить, что императрица Елена, мать императора Константина, вдохновлялась именно таким отношением к миру, когда предпринимала поиск креста, на котором был распят Иисус. Проблема в том, однако, что Елена креста не искала и не находила. В реальности император Константин в 326 году приказал на месте иерусалимского храма Венеры построить христианский храм. Это было последовательное продолжение его политики: по его указу в Гелиополе разрушили храм Венеры и построили на этом месте церковь. В египетской Александрии уничтожать храмы не стали, просто по приказу Константина отдали христианам под богослужение знаменитые Цезареон и Изеум.
Позже во многих странах в самое разное время христианские церкви сооружались на месте уничтожаемых языческих святынь. Понятно, что язычники относились к этому как к кощунству и издевательству. Когда сегодня многие люди трепещут, представляя мечеть на месте той или иной церкви, им следовало бы поинтересоваться, что чувствовали язычники, когда христиане ставили эти церкви на месте их древних святилищ.
Кстати, Храмовая гора была при христианах превращена в свалку. Мусульмане, завоевавшие Иерусалим в 638 году, очень возмущались таким кощунственным отношением к святому месту.
При строительстве храма была найдена древняя гробница, которую сочли гробницей Иисуса. Её и до сих пор показывают в таком качестве. В последующие несколько десятилетий и родилась легенда, в которой многое напутано: не император Константин, а его мать Елена, не строит храм, а ищет крест Христов и находит – причём именно в пещере, где Иисус был похоронен. С какой стати эти кресты положили бы в пещеру, распространители легенды не задумывались. Зато они восторженно рассказывали о том, как из трёх крестов (в пещере якобы нашли все три, хотя зачем туда затащили кресты разбойников, вовсе уже неясно) выбрали настоящий: возложили на больную, и один из трёх её исцелил.
К концу IV века поклонение изображениям креста расцвело, как и почитание «подлинного» Креста и его частиц. Император Юлиан Отступник, сообщал Кирилл Александрийский, в своё недолгое правление запретил изображать крест над дверьми, запретил совершать крестное знамение (тогда крестили только лоб).
В V веке императоры Феодосий и Валентиниан III запрещают под страхом тяжёлого наказания изображать крест на дорогах или полах: наступить ногой на крест с их точки зрения – кощунство (Кодекс Юстиниана, I, тит. VII). Этот запрет подтвёрждён был Трулльским собором 691 года (канон 72). Крест не трогали иконоборцы.
Григорий Турский в VI веке добавил к легенде о Елене деталь: якобы некий иудей Иуда Кириак указал место, где лежит крест. В следующем веке сочиняются разнообразные сказания об этом Кириаке. Теперь в православных святцах есть святой Иуда Кириак, якобы епископ Иерусалима. Появляется завершающая деталь: якобы кресты возлагали на мёртвого, который воскрес. Появляется праздник в честь находки («Воздвижения») креста, причём первоначально было два праздника: один в мае, другой в сентябре (древние предания относили раскопки Елены именно к маю). Постепенно остался только сентябрьский.
Фальшивыми являются абсолютно все частицы, выдаваемые за часть Креста, от крохотных щепочек до толстых брёвен. Фальшивы любые "терновые венцы" (перед одним из них служил в 2007 г. молебен патр. Алексий в соборе Парижской Богоматери). Фальшивы любые гвозди, которыми якобы приколачивали Спасителя.
Сама мысль о том, что это фальшивки, кажется многим верующим кощунством, хотя кощунство, разумеется, изготавливать фальшивки. Поклонение фальшивкам, во всяком случае, неосознанное, к счастью, не есть кощунство или лукавство.
Впрочем, если не Елена, то распространители легенды об открытии Креста, видимо, глядели на мир схоже с французами XIV века. Когда в России в XVII веке царь Алексей Михайлович торжественно переносил в Москву останки митрополита Филиппа, замученного Иваном Грозным, когда в России в XX веке вчерашние коммунисты торжественно кланялись останкам Николая Романова, и это была попытка использовать «симпатию». Правда, события, выстроенные таким образом, показывают, насколько с течением веков глубокая языческая вера обмельчала и превратилась в бюрократическую игру, но не христианам об этом жалеть. Ещё бы бюрократия не порождала кое-что похуже язычества…
Любопытно, что один из самых громких французских процессов против неправедного судьи, закончился своеобразным - и, к счастью, вполне реальным - воздвижением креста:
"Господин Гийом де Диньонвиль, прево Парижа, приказал казнить двух университетских клириков ... Они подозревались в многочисленных кражах и по этой причине, несмотря на их статус..., были приговорены к смерти и повешены [в 1406 г. - прим. Я.Кротова]. А затем по иску, поданному университетом, упомянутый прево был лишён права занимать королевские должности и был обязан сделать каменный крест, большой и высокий, около виселицы. И на этом кресте были изображения тех двух клириков. Кроме того он приказал снять их с виселицы и положить их на повозку, покрытую чёрной тканью. И в сопровождении сержантов и прочих людей, державших в руках зажжённые свечи, были перевезены [тела] в церковь Сан-Матурен, где прево передал их ректору университета, который приказал похоронить их с достоинством в этой церкви" (Тогоева, с. 219).
Внесено в доки.
