Яков Кротов

V ВЕК: МИР С ОДНОЙ-ЕДИНСТВЕННОЙ ДВЕРЬЮ

Любая политическая история напоминает репортаж со спортивных состязаний, который не только невозможно запомнить, но и ненужно запоминать. Политическая история V века после истории предыдущих четырёх столетий - как репортаж со спортивных соревнований в провинциальном городке после репортажа с Олимпиады. Участников больше, имён больше, а толку меньше. Бессмысленная карусель. В IX веке патриарх Фотий сделал для себя конспект из истории Олимпиодора - оказалось, сделал для всего человечества, потому что оригинал потерялся. Так этот конспект точь-в-точь пометки спортивного комментатора: император Феодосий возвышает Стилихона и женится на дочери Стилихона, но приближённый Стилихона Олимпий убивает Стилихона. В отместку Аларих, которому Стилихон обещал денег, захватывает Рим и берет в плен Галлу Плацидию, дочь Феодосия. Римляне берут в союзники против Алариха Сара, но Аттал провозглашает себя императором. Ещё императорами провозгласили себя Иовин и Себастиан.

Вообще "провозглашать себя императором", судя по хроникам этого времени, было у римской и готской знати чем-то вроде чистки зубов. Если сколько-нибудь знатный человек не провозглашал себя императором до обеда, к нему начинали относиться подозрительно и на ужин не звали.

Понятно, что после Аттала императором провозгласил себя (и своего сына) Констанций. После этого императором провозгласил себя Марк, которого убили его же собственные солдаты и вместо Марка императором себя провозгласил Грациан. "За четыре месяца он надоел им" (солдатам) и был убит.

При этом, полезно помнить, все эти императоры не признавались в Константинополе. Впрочем, они, кажется, и в Италии не особенно признавались, а о многих из них слышали только историки. Ну кто из нормальных людей сегодня следит за соревнованиями по тяжёлой атлетике? Только бизнесмены, которым нужны грузчики.

Любая "политическая история" такова. Она кажется ужасно важной участникам событий - и она важна, тут ведь могут и зарезать - но она совершенно бессодержательна для посторонних.

Да здравствует модерн, когда политику опустили до уровня дворницкой, а любителям острых ощущений предоставили спортивные хроники.

Единственное, что врезается в память в императорской чехарде - это дочка Феодосия Великого Плацидия. На старорусский манер, значит, Плакида Федосьевна. Её взял в плен - в заложницы - Аларих (при взятии Рима), на ней после смерти Алариха женился преемник Алариха Атаульф. После гибели Атаульфа её взял в жёны Констанций Константинович. Всё это заняло не более шести лет. Потом и Констанция убили. После этого лет двадцать Плацидия прожила в Равенне, тогдашней столице, и тут её имя носит мавзолей с чудными презнаменитейшими мозаиками.

Констанций немножко выделяется из общего ряда. Отец засунул его в императоры прямо из монастыря. Вот это уже - Средневековье. Античные императоры немыслимы в монахах даже в качестве предварительной тренировки. Насильственного пострига тогда не было, значит, что-то такое в душе у Констанция было, коли он "отрёкся от мира". Но было и что-то другое, коли он приказал отрезать уши Олимпию, убийце Стилихона (следовательно, Олимпий был косвенным виновником пленения Плацидии). Сперва отрезали уши, потом забили дубинками. Впрочем, возможно, Констанций полагал, что и молитва Богу, и отрезание ушей с побиением дубинками одинаково благочестивые поступки. "Правда не оставила преступника безнаказанным", - резюмировал летописец.

В это же самое время и в этих же самых местах писал свои аскетические труды Иоанн Кассиан Римлянин (на самом деле, марселец). Нужно ли удивляться, что самосовершенствование он сравнивает прежде всего с войной? Кто не победит слабого, тот не победит и сильного - следовательно, чтобы победить похоть, надо победить обжорство. Любопытно, что Иоанн Кассиан считал "простыми", "лёгкими" противниками гордыню, алчность, уныние. В русском фольклоре его считали гордым - память Иоанна Кассиана 29 февраля, крестьяне предположили, что Бог его наказал за нежелание помочь одному бедолаге вытащить телегу из грязи.

"Всякий город укрепляется высотою стен и крепостию запертых ворот, а с отверстием одной, хотя бы самой малой дверки, он будет опустошён", - поучал Иоанн Кассиан. Как бы неуютно он чувствовал себя в современном мире, где города стоят безо всяких стен и дверок - так же неуютно, как современный человек чувствовал бы себя в мире обрезанных ушей и дубинок.