Яков Кротов

V ВЕК: КУЛЬТ ИМПЕРАТОРА

Грабар отмечает несколько принципиальных отличий византийского искусства от античного. Император изображается в фас, а не в профиль, изображение очень схематично (чем лучше художник, тем условнее лицо).

Когда защитники икон сравнивали изображение Христа с изображением императора, речь шла о чём-то более важном, чем о почтении даже самого ярого русского монархиста к портрету боготворимого монарха. В языческом Риме не так относились к изображениям цезарей. Современному русскому человеку легче понять отношение к образу императора от обратного: его так же почитали, как современный русский православный почитает образ Христа. В потребительской культуре слабым отзвуком такого отношения является почтение к фирменным ярлычкам. Когда человек оставляет на тёмных очках наклейку с названием предприятия, выпустившего очки, это вредно для глаз и некрасиво. Однако, это придаёт носителю ярлычка (не очков!) значение, честь.

Впервые на монетах Льва I (457-474) в руке императора жезл, увенчанный орлом, был заменён крестом с длинным древком. В VII в.  такие же изображения появились на монетах Фоки, в VIII в. – на монетах Льва III.

Портрет императора прикреплялся к древку императорского знамени ("лабарума"), к щитам высших сановников. Портрет императора входил в число знаков отличия высших военных чинов. Он придавал силу печатям (и документам, которые печатью скреплялись), перстням, коронам, парадным одеждам. Портрет императора был на гирях и клеймах, а особенно на монетах. Статуи императоров стояли среди городов, украшали богослужебные сосуды, реликварии, оклады икон, переносные алтари, просто стены храмов. Такую же роль играли изображения Ленина, Сталина и Путина в разные периоды российского деспотизма. А вот изображения коронованных самодержцев России распространялись куда умереннее.

Фанатичные апологеты Церкви говорят о «христианизации» империи. Историки говорят об «ориентализации»: Римская империя становится похожа на восточную деспотию или Египет фараонов. Христианского тут ничего не было, была деградация: то, что делает человек, отступило на второй план в сравнении с местом, которое человек занимал в иерархии власти. Ритуальный жест, ритуальная поза, регалии, - место стало красить человека.

Император был победителем, военным победителем. Иногда это обозначалось изображением его на коне, наносящим смертельный удар варвару. На монетах Юстина II победу символизировало изображение Виктории, Победы, которая стояла на шаре и увенчивала басилевса – причём басилевс и держал шар в своей правой руке. При Юстиниане II появляется христианский вариант: император несёт скипетр в виде креста и сферу, увенчанную крестом. Крест постепенно, начиная с монет Феодосия I, заменяет лабарум в качестве символа победы. Императоры-иконоборцы почитали крест как символ победы не менее императоров-иконопочитателей.

Евсевий Кесарийский описал фреску в прихожей дворца в Константинополе: император попирает врага рода человеческого («враг народа» - это уже мелочи) Лициния, изображённого в виде змеи, и над императором – лабарум. Отсюда пошло изображение креста, который словно копьё поражет змею. Постепенно изображение императора, которым крестом поражает змею с человеческой головой вытеснило изображение императора, который поражает варвара копьём, а то и просто грубо тащит его за волосы.

Император перестаёт кичиться победой как своим достижением и словно отходит в тень Бога: на монете Юстиниана II конца VII в. вместо лабарума – крест со ступенчатым основанием и подпись: «Государь Юстиниан раб Христа». На обороте монеты впервые появляется образ Христа. Постепенно, к XI веку уходит из византийской практики изображение императора на троне (которое первоначально, в III-IV вв., обозначало триумф – перед троном изображались пленники) – на троне изображался Христос.

Благочестиво. Однако, проблема в том, кто в чьей тени оказывается. В конце концов, с VIII века утверждается образ величественного императора – с крестом и сферой, не в доспехах, а в длинном парадном облачении.

«Василевс» был отражением «памбасилевса» - Бога. На короне, которую басилевс послал венгерскому королю Гезе в 1070-е годы, спереди изображён был Христос, сзади – император.

Ромейцы в отличие от римлян преклонялись перед императором. Буквально: «religiose adiri etiam a salutantibus», приближались к нему с трепетом для приветствия. На колени не становились только по воскресеньям, когда и в церкви было запрещено становиться на колени – тогда лишь наклоняли голову. Тем не менее, в искусстве этого поклонения («проскинесиса») никогда не изображали. Характерная шизоидность деспотизма: в теории византийцы по-прежнему считали себя римлянами, сохраняющими достоинство, не приемлющими тирании и т.п. Если почитать сочинения кремлёвских холопов, они – гордые орлы. Иногда телевизор показывает этих орлов в присутствии президента – это даже не воробьи, это какие-то дрессированные червяки. Зато изображали «инвеституру» - как император вручает епископу посох, чиновнику – указ о назначении (таков сюжет знаменитого мадридского блюда Феодосия, по мнению Грабара). Потому что это изображение служило документом, удостоверением о том, что назначение состоялось. Так в России в 2000-е годы губернаторы украшали свои города фотографиями президента, который сжимает им руку.