Богочеловеческая комедия
580-е годы: апостол Павел и православная инквизиция
Есть в Турции город Эрегли - сильно искажённое "Гераклея". На юге страны. В конце VI века был в этом городе епископ. Был в городе храм, где лежали мощи мученицы Гликерии.
Предание рисовало Гликерию довольно своеобразной мученицей - якобы она в 177-м году явилась в языческий храм, помолилась о сокрушении статуй греческих богов, статуи сокрушились, а Гликерию разгневанные язычники убили. В реальности христиане II столетия так себя не вели и очень гордились тем, что они законопослушные римские граждане. Но за полтысячелетия нравы изменились.
Изменилось и отношение к останкам святых. Жители Гераклеи гордились тем, что мощи Гликерии мироточат. Благовонная жидкость стекала в специальную медную вазу.
В начале правления императора Ираклия, который воцарился в 682 году, епископ Гераклеи был в Константинополе, ходил по рынку и увидел тут серебряную вазу. Она ему очень понравилась, он сразу решил заменить этой вазой медную. Купил, вернулся, заменил.
И тут произошло несчастье: миро перестало течь. Епископ был в ужасе. По словам летописца:
"Жизнь стала ему не в жизнь, после того как церковь лишилась такого чуда. Из-за этого были установлены посты и моления, пущены в ход слезы, призваны на помощь стенания, все занялись ночными бдениями".
К счастью, иногда епископ всё же засыпал, и поэтому Бог послал ему во сне откровение - виновата новая чаша. Проснувшись, епископ вернул на место медную чашу - и мироточение возобновилось.
Епископ поехал в Константинополь, явился к патриарху Иоанну Постнику. Патриаршии слуги разыскали торговцев. Те оправдались тем, что чаша комиссионная, и указали продавца - некоего Павлина. Человек, естественно не из простых (серебряные чаши у простолюдинов не встречаются), но, конечно, не настолько сложный, чтобы тягаться с патриархом.
Патриарх и епископ потребовали от императора сжечь колдуна. Маврикий колебался, он, по замечанию того же летописца Феофилакта,
"без особого одобрения относился к смертным приговорам тем, кто оказался виновным; он считал более справедливым исцелять прегрешивших с помощью их раскаяния, чем наказания".
Патриарх настаивал и даже процитировал апостола Павла из послания к евреям:
"Невозможно ... отпадших опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божьего и ругаются ему. Земля, ... производящая терния и волчцы — негодна и близка к проклятию, которого конец — сожжение".
"Ругаются" - в греческом "выставляют на позор". Что имел в виду Павел, неясно, но уж точно не колдунов.
Император сдался и назначил суд. Приговор был предрешён - император, собственно, потому и колебался. "Колдуны были подвергнуты допросу и, уличенные неопровержимыми уликами, преданы наказанию". Какие доказательства? Ни слова. Доказательные доказательства.
"Колдуны" - потому что Павлина судили вместе с его сыном. Павлин был признан виновным в том, что "вступал в общение с отверженными силами" и "собирал потоки разной крови" в злосчастную чашу.
"Способ, каким он был уличен в своем изуверском учении, был необычаен", - резюмирует хронист. Да ладно? Что уж такого необычного в голословном обвинении, где единственное доказательство - сон обвиняющего?
Примечательно, что Павлина не сожгли, хотя цитировали именно текст, где упоминается сожжение:
"Павлин был посажен на крепкий столб, вершина которого была расколота пополам; в эту щель была вложена его шея, и он задохнулся, окончив так свою преступную жизнь; но до этого он видел, как была отсечена голова его сына".
А самое страшное - не считая казни невиновного - знаете что? Не византийское варварское обращение с живыми людьми и со Священным Писанием. Ну, дикие ж люди, шестое столетие. Самое страшное - что наш современник, историк Византии, свой очерк об императоре Маврикии и его сочинении "Стратегикон" начинает эпиграфом из Евангелия от Матфея:
"Всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое".
Историк имеет в виду, что император Маврикий соединил достижения римских теоретиков военной науки с достижениями аваров и славян, которые начали нападать на византийцев в VI веке.
