Богочеловеческая комедия
829 года: свобода гениальная и свобода принудительная
История Готшалка Орбейского – отличная иллюстрация того, чем оборачивается несвобода во имя добра. Его осудили за «неправильные» взгляды на свободу воли, - Готшалк считал, что этой свободы нет, что каждый человек изначально предопределён Богом либо к спасению, либо к гибели. При этом сам Готшалк проявил исключительную волю – сильную волю, страстное свободолюбие. А его гонители, защищая свободу теоретически, практически были её убийцами.
Готшалк мог бы стать живым доказательством того, что принудительное крещение производит искренних христиан. Он был сакс – потомок саксов, которые в VIII веке согласились креститься под угрозой смерти и выжили. Его отец был одним из вождей, сына – явно не старшего – отдал ещё ребёнком в монастырь вместе с крупным пожертвованием. Мальчик вырос и заявил, что не хочет становиться монахом. Сбежал. Стал священником стал, но многие годы провёл в монастырях и умер в монастыре – не в качестве монаха, в качестве заключённого.
Злым гением Готшалка стал настоятель Фульдского монастыря, куда его отдали ребёнком – Рабан Мавр («Мавр» - не указание на национальность, а имя в честь одного из святых). Рабан как баран сражался за то, чтобы Готшалка не отдавать, и семье с трудом удалось вытащить юношу, но поместье осталось за монастырём. Нерационально и неэтично подозревать Рабана в корыстолюбии. Он любил просвещение и порядок, ради них и к насилию прибегал. Рабан, а после Рабана архиепископ Реймсский Хинкмар требовали и добились осуждения Готшалка за его взгляды, вплоть до того, что в 849 году теолога высекли – да-да, именно высекли, подвергли публичной порке. Не помогли одобрительные отзывы других теологов, не помогла поддержка Папы Римского.
Рабан Мавр, полезно помнить, был как раз руководителем монастырской школы – из тех, о создании которых радел Карл Великий, истребитель и креститель саксов. Мавр всего лишь делал своё дело – силой насаждал знания. В этом смысле он был человек совершенно того же духа, который рад бы и в Германии, и в Польше восстановить обязательное «христианское просвещение» детей, который в нынешней России – восстановил. Изначально установка на принуждение есть неверие в силу собственных идеалов, неверие в то, что человек сам может захотеть учиться. Соответственно, это проявляется в неумении признать, что ученик перестал быть учеником. Хоть до седых волос – но ты всего лишь воспитанник. В католичестве это вылилось в учение о «магистериуме» («магистр» - «учитель»), в других конфессиях, религиях, идеологиях не так внаглую, но тоже есть, увы. Если ты епископ – ты навечно учитель, если ты не епископ – ты навечно ученик. Церковь учащая, Церковь учащаяся. Какое уж тут «тело Христово»… Теоретическая часть учения о «магистериуме» в IX веке ещё не была разработана, но теория обычно следует за практикой. Практика – пожалуйста. Плетьми! Не дать последнего причастия (Готшалку – не дали). Запретить хоронить в освящённой земле (запретили). Сила есть знание! Власть есть знание! Я начальник, ты дурак!
Если образование – нечто вроде фабрики с прокатным станом, то болванка может стать рельсой, но не может стать директором фабрики или хотя бы рабочим.
Идеологию этого сталелитейного просвещения и выразил Рабан Мавр в трактате о допустимости понуждения детей к монашеской жизни, который он написал в 829 году в преддверии собора по делу Готшалка. Даже о допустимости – о необходимости. Ну как же: мы, мокрецы, жертвуем собой, воспитываем их и учим, делаем из них людей…
«Они же вместо благодарности за это благодеяние обзаводятся мнениями, противоположными вере святых отцов, и каждый день нападают на Мать всех верующих [Церковь – прим. Я.К.] с оружиями своего злочестия».
«Еретики», «схизматики», «слепцы». Лучше всего против попыток Готшалка вернуть себе отцовское имение. Рабан не отрицает, что по закону это имение должно быть возвращено. Рабан лишь напоминает, что Божий закон выше человеческого:
«Заблудшие защитники подлинной свободы» осмелились «поставить мирской и временный закон выше закона божественного и вечного. … Они говорят. что ставшие монахами – стали рабами».
Рабан не отрицает – да, монахи стали рабами, но рабами Божьими, а это великая честь.
Когда Рабан называет защитников Готшалка «нечестивыми защитниками подлинной свободы», он, кажется, иронизирует. Не быть монахом – разве свобода?! Но получилось неплохо, можно прямо орден учреждать: «Defensores genuinae libertatis». Уж как так вышло, что «гениальное» стало в английском языке синонимом «подлинного», неважно. Красиво: только подлинная свобода гениальна, только гениальная свобода подлинна. И начинаются подлинность с гениальностью там, где заканчивается бездарность принуждения.
В док внёс.
