БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
Х ВЕК: ЧЕЛОВЕК - ДВИГАТЕЛЬ ИСТОРИИ
История, возможно, двигатель не только прогресса, но человек - точно двигатель истории. Поэтому история - гуманитарная наука, хотя, конечно, точнее было бы сказать "гомонитарная". История не есть часть антропологии. Антропология изучает человека, история изучает историю.
"Загадка Европы" - прекрасная иллюстрация к роли человека (не "личности"!) в истории. Когда все материальные факторы учтены, остаётся недоумение. Почему же, почему потребовались вдруг деньги, почему же, почему вдруг изобрели ноты, почему... и до бесконечности. Современные историки сами не скрывают, что буксуют на месте, а буксуют по той простой причине, что идут по стопам Маркса. Даже перемена, которую принесла "школа Анналов", поворот к изучению персонального, - не упраздняют марксистской интуиции, а лишь расширяют её, помещая психологию и культуру в число "производительных сил". Что остаётся незыблемым, так это неверие в творчество, в возможность новизны и в то, что новизна исходит от человека. Новизна заслоняется фикцией "прибавочной стоимости", а то и выдаётся за "эксплуатацию".
Конечно, невозможно просто вернуться к Карлейлю или, тем паче, к средневековой историографии, где всё лишь на первый взгляд делают люди - на второй же взгляд замечаешь, что герои хроник не люди, а должности, маски, полуфикции. Вернуться нельзя, а использовать можно.
Источники, оставшиеся от Х столетия, позволяют указать на двух людей, которые несут в себе импульс нового - император (Оттон) и папа (Сильвестр). Это не означает, что новизна всегда исходит сверху. Просто источники таковы, что они описывают людей рангом не ниже виконта. Со следующего столетия ситуация улучшается, всё больше свидетельств о себе оставляют творцы нового, не занимающие высоких постов. Это ещё одна черта наступающей информационной эпохи. Но и в Х веке новое творилось сотнями и тысячами людей. Конечно, никто из них не был занят исключительно продуцированием новизны. Кое-что здесь, кое-что там, немножко днём, немножко после сиесты...
Парадокс в том, что новое обычно - побочный продукт. Изобретатель нот менее всего интересовался нецерковной музыкой и был бы в шоке, узнав, что продолжил дорогу концертным мессам и джазовым вариациям на тему Судного дня.
Может быть, самым ярким парадоксом является постоянно стремление к единству Европы - как у того же Оттона - и непонимание того, каким должно и может быть это единство. Не единство власти, светской или церковной, не единство институтов, а единство мозаичной россыпи индивидуальностей. Не единство Римо-католической Церкви и не единство экуменического "древа Церквей", а единство миллионов верующих и неверующих, мусульман, католиков, православных, иудеев, протестантов, агностиков, атеистов...
|
