Богочеловеческая комедия.
XII век: ребёнок как средство умерщвления плоти
Конец 2012 года.
Несколько лет назад председатель Атеистического общества Москвы прославился требованием уничтожать неполноценных детей, чтобы не обременять нормальных.
Теперь уже православный литератор Денис Тукмаков дал другую мотивацию: пусть лучше больной ребёнок погибнет в России, чем выживет в Америке. Пусть «мы выберем смерть детей, это способно сделать нас свободным народом».
Даже официальный представитель РПЦ МП был не так кровожаден и, одобрив «закон Ирода», запрещающий усыновление русских сирот американцами, всё же попросил сделать исключение для больных. Впрочем, американцы обычно усыновляли именно тяжело больных детей, от которых отказывались русские.
Иисус, что мало кто понимает, был усыновлён Иосифом. Не по доброте, а по набожности: Иосиф не хотел числиться отцом чужого ребёнка, но вмешался Отец Небесный.
Из «недр Троицы» - в человечество. Это, конечно, не как из России в Америку, это наоборот и ещё хуже. Благая весть для человечества и мучительная смерть для Сына Человеческого.
Начало XII столетия. Усыновление с очень неожиданной мотивацией. Монах и литератор Гибер Ножанский (ок. 1153 – ок. 1223), в России известный в основном своей историей первого крестового похода, в эссе «О реликвиях» упомянул, что его мать усыновила сироту. По ночам ребёнок страшно кричал и плакал. Мать терпела. Гибер даже не утверждает, что она пытались успокоить мальчика. Служанки – те, да, жаловались, упрашивали хозяйку выгнать мальчишку, но она терпела и им велела.
Мать Гибера вдохновлялась надеждой на то, что страдания, которые она испытывает во время бессонных ночей, облегчат загробную участь её мужа и её самой.
Отец Гибера Эврар умер, когда сыну был всего год. Мальчику мать рассказывала, что отец ей изменял. Однажды она ему поведала, что видела, как отец мучается в некоей «скважине». Его тело было покрыто открытыми ранами – за измену жене. Вокруг него летал ребёнок, испускавший страшные стоны – это был мальчик, которого родила любовница Эврара, родила мертворождённым, он не был крещён. «Зачатое во зле» дитя, точнее, его стоны, было наказанием за грех.
Так начиналось столетие, завершившееся адом Данте.
Всё это очень красиво и в своём роде даже благородно, только сироту жалко. Почему мальчик так рыдал? К сожалению, причин плакать у ребёнка бесконечно много, единственная причина не плакать – если его любят. Конечно, любовью тут и не пахло. Из ребёнка сделали средство умерщвления плоти вроде вериг или власяницы.
Вот почему, когда сегодня читаешь жалобы верующих на ювенильную полицию, отстаивание своего «права на ребёнка», то при всём недоверии к любому вмешательства государства в частную жизнь, всё-таки не спешишь вставать в пикет. Была бы ювенильная полиция в XII веке – глядишь, ребёнка бы избавили от садистки, которая ненавидела своего мужа (который не меньше евангельской блудницы заслужил прощение), которая ушла в монастырь, когда Гиберу было 12 лет, и его самого отдала в монахи. Кстати, она ненавидела и его родного брата – в этом видении, рассказывала она Гиберу, сыну любимому, она видела этого брата в аду, изрыгающим кощунства на Бога и Евхаристию. Во время видения брат был ещё жив, но мать уже была уверена, что он «заслуживает отправки в места наказания».
