БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
XIII ВЕК: РЕВОЛЮЦИЯ АСКЕЗЫ, РЕВОЛЮЦИЯ МИЛОСЕРДИЯ
"Революция милосердия" - термин, пущенный историками в ход под серию к другим "революциям", которые обнаруживаются в XIII cтолетии (и чуть раньше или чуть позже). "Революция" - термин, более точный в данном случае, чем "возрождение", хотя сами "революционеры" считали, что лишь возрождают древние - евангельские идеалы.
Иисус, к примеру, нигде не делает особого акцента на помощи беднякам. Он осуждает богача, который не накормил Лазаря, но не призывает всем миром искоренить нищету. Тем более, Спаситель не призывал всех стать бедняками и нищими - во всяком случае, не призывал голодать. Разнообразные формы аскезы были до Христа, были и после, в том числе, в Церкви, но смысл их был не в уподоблении беднякам, а в самовоспитании, поэтому эти формы легко сочетались с богатством монастыря как целого. Франциск Ассизский полагал, что подражает апостолам, но апостолы бы очень удивились такому подражателю.
Нищета первых францисканцев (довольно быстро сошедшая на нет и превратившаяся во всё то же средневековое сочетание корпоративного богатства и личного самоограничения) была явлением новым. Раздеться догола в знак нежелания принимать что-либо от отца, - это нетривиально. Такая новая бедность есть антипод нового богатства, антипод зарождающегося благосостояния индустриального мира. Настоящие преемники Франциска Ассизского, конечно, не францисканцы, а бомжи - те добровольные бродяги, которых так много на Западе и которых почти нет на Востоке, где бродяжничество - результат отнюдь не свободного выбора. Восточное общество плодит нищету легко и беззаботно, словно отхаркивается. Нищета ему даже нужна как фон существования, как пугало. Западное общество - проклятые марксистами буржуины-капиталисты - боится нищеты, всячески стремится её изжить, и вовсе не потому, что нищета - упрёк капитализму. Нищета в модерном мире прежде всего - отрицание базовых ценностей модерна, таких, как прочные горизонтальные связи. Прежде всего, это связи между продавцом и покупателем, затем между производителями и продавцами. Это обратные связи, что позволяет наращивать производство (и потребление). Эти горизонтальные и обратные связи - отрицание феодальных связей, вертикальных и односторонних. Но когда победа над феодалом достигнута - а ко времени Франциска она была достигнута, хотя полтысячелетия феодализм ещё в разных формах протянул - наступает черед буржуа столкнуться с самоотрицанием. Бедность Франциска - это бунт против буржуазного богатства, против тех самых горизонтальных связей. Бунт вовсе не для возвращения в прошлое, бунт ради вечности. Обратные связи, потребительство, - это прекрасно, но и у них должен быть предел, и этот предел Франциск и обозначает. Он был не первый - весь конец XII века насыщен интересом к бедности, проповедями о том, что бедняк особо близок к Богу - в конечном счёте, эти проповеди привели к крестовому походу детей. Фулько из Нейи говорил, что крестовые походы сильных мира сего ("потентес") окончились неудачно именно потому, что основывались на силе и деньгах, что Святую землю могут освободить лишь нищие - а кто беднее детей?!
В 1220-е годы Жак де Витри, епископ Аккона, пишет историю движения добровольной бедности с конца XI века. Он не хуже любого марксиста обличает коррупцию (именно так, на латыни) Запада, жадность "потентес", жирующих за счёт "пауперес". Особенно он критикует - как всякий интеллигентный человек - своих, то есть, епископов. Восхваляет он отшельников-еремитов, монахов, каноников, францисканцев.
В 1216 году папа Гонорий III разрешает "благочестивым и бедным женщинам" ("pauperes religiosae mulieres") жить "вместе в одном доме и подвигать друг друга к добру взаимным наставлением". Коммуна! Бедность тут - важнейшее условие, хотя среди бегинок (так стали называться члены этих коммун) были и выходцы из буржуазных и дворянских семей. Движение зародилось в Льеже на рубеже XII и XIII веков, но уже к 1216 году распространилось в Бельгии, Северной Франции, Германии, почему и понадобилась санкция Папы. Жак де Витри описал это движение, назвав его участниц "современными святыми" - "sancta moderna".
Это - "новая бедность", зеркальное отражение нового богатства. Навыки и добродетели буржуазной среды используются для отречения от буржуазности. Организация и поддержание таких движений как бегинки или францисканцы - задача в высшей степени нетривиальная, она и поставлена была, и решалась методами абсолютно буржуазными. Только цель заменена, а способы налаживания социальной структуры совершенно буржуазные.
Старая бедность, конечно, оставалась и преобладала - вот на ней и сосредоточилось "новое милосердие". Святые классического Средневековья - как и многие современные христианские активисты милосердия - почти не соприкасались с нищими. Они жертвовали, они могли, как князь Владимир, позвать нищих к себе на двор, но - не более. Елизавета Венгерская не просто раздавала своё богатство. Она физически, телесно соприкасалась с нуждой: помогала при родах, омывала мертвецов, своими руками зарабатывала себе на жизнь, - в общем, опустилась на социальное дно. На дне очень плохо пахло. Бедность - это гной, болезнь, туберкулез. Когда Елизавета обнимала прокаженных и мыла им руки и ноги, целовала их опухоли, это была не стилизация, это была идентификация с отверженными, необходимая прежде всего отверженным. Кого обняли, тот уже не отвержен. А вот кому письмо написали - пока ещё отвержен.
Елизавета молила Бога, чтобы Он дал ей любить родных детей не больше, чем нищих - и в итоге она с нищими обращалась так, как с родными детьми. Дети нищих звали её "мама" - она не только приносила им игрушки, когда могла их купить, она с ними играла. Парализованного мальчика она ночами носила в отхожее место, перестилала его испачканную кровать по нескольку раз. Телесное соприкосновение - и эмоциональное соприкосновение. Холодная и высокомерная благотворительница - это не про неё. Беднякам нужно тепло, участие - и Елизавета была весёлой, веселила, утешала, шутила. Бедность была прежде всего отверженностью - Елизавета уничтожала отверженность, создавая эмоциольную связь с нищими.
Два вида милосердия, архаическое и модерное, сосуществуют по сей день. К сожалению, церковная благотворительность - благотворительность церковных институтов - в основном архаична, именно "институциональна". Но история ещё не кончилась.
