|
Кирилл Белозерский (р. 1337 - 1427). Сын не бедных и не простых москвичей, в крещении назван был Козьмой. Родители были в родстве с одним из знатнейших московских бояр Тимофеем Вельяминовым. Когда после их смерти боярин взялся опекать Козьму, он возвысил его до положения собственного казначея: с одной стороны, место почетное, с другой, все-таки место лишь слуги. Впрочем, Козьма мечтал о вообще другом пути: монашеском. Примерно в год Куликовской битве — 1380 — Козьма, которому было уже под сорок, решился и добился пострижения в Симоновом монастыре, вопреки воле своего благодетеля. Тот, понятно, был обижен: помог человеку, пригрел, а он уходит в монастырь, словно здесь ему плохо. Многие верующие люди невольно считают, что в монастырь от хорошей жизни не уходят, так же, как многие неверующие считают, что в Церкви люди ищут только утешения, а счастливый человек и без Бога прекрасно проходится. На самом деле, не столько без Бога плохо, сколько с Богом хорошо. Монашество настоящее тоже не имеет отношения к мазохизму. Козьме при постриге дали имя Кирилл, поручили ему работу на кухне. Здесь с ним познакомился св. Сергий Радонежский; он навещал в монастыре своего племянника, архимандрита св. Феодора, но вскоре больше времени начал проводить в разговорах с Кириллом “о пользе душевной”. Видимо, старец видел, что взрослому человеку не так легко резко переменить жизнь, подстроиться под строгий устав. Главное же, архимандрит монастыря активно участвовал в политических делах, и вряд ли это очень способствовало процветанию обители и мирным отношениям между братьями. Правда, св. Феодор в 1388 году стал епископом, и на его место избрали самого Кирилла, но уже через два года он отказался от настоятельства и стал простым монахом. На его место поставили человека, который еще активнее занялся интригами. Кирилл решился перейти в так называемый “старый Симонов” монастырь, находившийся в версте от нового. Однако вскоре после кончины преп. Сергия с Кириллом произошло чудо. Он читал акафист и задержался мыслью на словах “устранимся мира”. Шестидесятилетний мужчина с огромным опытом и мирской, и монашеской жизни, молился Христу и Его Пречистой Матери, “да наставлен будет, како спастися”. В этот миг он и услышал голос: “Кириле, иди на Белоозеро, и добр покой обрящешь”. Словно яркий луч света мелькнул в направлении севера. Впрочем, окончательно Кирилл решился уйти, когда с ним согласился отправиться его друг монах Ферапонт. Монастырь они покинули не таясь, но никто не пытался их остановить. Явно, что обстановка там была не “добрая”. Кирилл и Ферапонт поселились на невысоком холме одного из белозерских озер — Сиверского. Вскоре Ферапонт поселился отдельно, но зато пришли еще двое монахов из Симонова монастыря. Вскоре народу еще прибавилось, образовался монастырь, в котором Кирилл само собой стал настоятелем. Число братии росло необыкновенно, совсем как в обители самого преп. Сергия Радонежского. Кирилл установил в обители жёсткую дисциплину, которой не было у его учителя; он мог остановить монаха, который шел в гости к собрату, не вычитав всех положенных молитв. Каждому из братий он лично определял строй жизни, поста, молитвы, запрещая что-либо делать без своего благословения, категорически запретил всякие хмельные напитки в монастыре (хотя по обычному уставу некоторые дозволялись и даже предписывались в праздники, но на Руси приходилось, чтобы не допустить пьянства, устанавливать полное трезвенничество). Такое самодержавие было внове в монашеской жизни (да и в светской самодержавие лишь устанавливалось), но именно оно прославило монастырь, ибо оказалось, что строгая дисциплина вовсе не препятствует молитвенной жизни. Наоборот, дисциплина пресекала разболтанность, сплетни и склоки, так что оставалось время и желание для молитвы наедине с Богом, молитвы безмолвной, размышлениям над Писанием, — того, ради чего, собственно, люди в монастырь и шли. В своем завещании Кирилл умолял преемников изгонять из монастыря тех, кто не захочет ему повиноваться и жить “убого”. Но, конечно, устав его не удержался; самодержавие сменилось самодурством, при котором очень даже хорошо было именно склочникам и пьяницам. "Конечно" - не потому, что всё в мире портится, а потому что портится то, что отравлено ядом порабощения - а крепостные, рабы, у монастыря были. Однако самого Кирилла почитали на Руси на протяжение веков как одного из величайших святых, наравне с преп. Сергием. Память 9/22 июня. Подлинное житие с комментариями оп.: Преподобные Кирилл, Ферапонт и Маритиниан Белозерские. Спб.: Глагол, 1993. Житие преподобного Кирилла Белозерского, вологодского чудотворца. Вологда; М.: Технолог. шк. бизнеса, 1997. 126 с.
|
