|
Само понятие "идеала" совпадает с понятием "ценности" - и противоположно "идее". Противопоставление стали подчёркивать с конца XIX века: идеи разъединяют, ценности - объединяют. Социализм - идея, капитализм - идея, а семья - ценность, она же идеал. Если семья нормальная. Тут обнаруживается, что "норма" есть идеал, а не наличное. Впрочем, идеи тоже - лишь абстракция, но это за этой абстракцией - не человеческое будущее, а человеческое настоящее. В названии "вольное экономическое общество России" идеал и ценность - "общество", всё остальное - идеи, средства. В названии "Русская православная церковь" - "русская", "православная" - средства, а "церковь" - идеал. Что характерно, означает "церковь" ровно то же, что и "общество" - соединение людей не механическое, не принудительное, а гармоническое, органическое, свободное.
Единство - идеал и Средневековья, и Модерна. Ясно, что однако, что не только средства достижения единства разные у двух эпох, но и представление о единстве. Меняется представление не об "обществе", не об абстракции, а о конкретном - о человеке. Другая антропология, другой идеал человека.
Может быть, ярче всего различие видно на двух оригинальных для модерна типах личности: предпринимателе и учёном. В обоих типах главное - огонёк. Не умение выбивать гранты или продавать, а - огонёк. Наука – как и предпринимательство, как и искусство – стоит на огоньке. Это загадочный огонёк. Точнее, наверное, нужно говорить о возможности огонька. Большинство людей обходятся и в наши дни без него точно так же, как в Средние века и в пещерах.
Роль огонька хороша видно в судьбе Льва Ландау. Когда после автоаварии друзья и врачи спасли его жизнь, они не спасли огонёк. Он потух. Все условия для работы были, а желания - не было. В воспоминаниях о Льве Толстом отмечали, что дня за два до смерти он "потух". Так то Толстой! Большинство же - Иваны Ильичи, они и не горели почти никогда, или, как Ионычы, горели, да потухли-протухли.
Конечно, этот огонёк не в XV столетии придумали. Он бывал и раньше. Только раньше он не ценился, не афишировался, условий для него не создавали, а разглядев - давили. Ценили то, что назвали "пассионарностью" и что есть агрессивность - хитрая, но тупая.
Этот огонёк и есть "личность". Строить жизнь на этом огоньке странно. Но модерн именно на нём основывается и его имеет своим идеалом. Идеал не в том, чтобы использовать огонёк для устроения, комфорта, для обеспечения будущего детей. Скорее уж пожертвовать комфортом, лишь бы сохранить огонёк.
Чичиков покупал мёртвые души. Это простительный грех – ведь спрос на мёртвые души придумал не Чичиков. Модерн есть оживление душ, а средством «модернизации» делают производство мёртвых душ, наращивают доход ценой угашения жизни. Реакционеры называют модерн «цивилизацией смерти», но подлинная цивилизация смерти там, где реакция – где ради общего умертвляется частное.
Модерн легко ругать. В общество модерна выше уровень самоубийств. Ну и что? Солдаты на фронте редко болели и почти никогда не кончали жизнь самоубийством, из этого не следует, что война для жизни безопаснее. Но что такое самоубийство человека модерна? Был огонёк – и потух. Так что же, разжигать пожар?
Средневековый человек, если просыпался среди ночи, читал молитву против полночных бесов и искушений мрака, читал псалмы. Человек модерна переживает свою тоску, своё одиночество, неумолимый бег времени, он страдает, но принимает это отчаяние как часть своей человечности, как плату за свободу, - никто и ничто не может утешить свободного человека. Мама по голове не погладит, жена не обласкает восторженным взглядом, дети не потешат. Эта тоска пытается затушить огонёк, но – не шутит. К этому огоньку с трудом подпускают посторонних, отчего кажется, что западный человек такой же, как восточный, человек модерна – ничем не отличается от человека старины, у которого ведь все эмоции те же. Эмоции те же, а огонька нет. Этот огонёк отчаянно ищёт подобного себе, этот огонёк пытается осветить всю вселенную светом знания.
Таков «христианский идеал» - но это не идеал для христиан, это идеал для любого.
Что мешает огоньку модерна? Чтобы из искры возгорелось пламя, нельзя бросать на искру полено. Надо положить кусочек мха или бумажки, щепочку, палочку… Информационное общество появилось не потому, что научились делать бухгалтерские счёты из золота – а такова модернизация по-кремлёвски. Научились считать молекулами – щепочками.
Послы князя Владимира хвалили православие за то, что у них появилось чувство – «не понимаем, на земле мы или на небе». Это идеал средневекового христианства, но у христианства идеал другой – понимать, что ты на земле, что у тебя не крылья, а руки, которыми легко задеть другого, и – не задевать.
Видимая часть модернизации – глобализация. Глобальный мир иногда называют глобальной деревней. Почему не «глобальным городом»? На поверхности, видимо, то, что деревню легче охватить взглядом, чем город. Глобализация, однако, несёт в себе такое количество и, главное, качество информации, что человек оказывается способен охватить одним взглядом целую планету, как его прадед оглядывал десяток домов, составлявших родную деревню.Д
Город делает свободным того, кто был несвободен в деревне – освобождает от гнёта не только помещика, но и от более страшного гнёта общины, соседа, который знает о тебе всё. Городская свобода, однако, накладывает на человека многие ограничения – не настолько серьёзные, чтобы считать их несвободой, но достаточно серьёзные, чтобы горожанин мечтал жить вне города. Город, в отличие от деревни, не лезет человеку в душу, но ставит жёсткие рельсы для тела. Можно выбрать маршрут, можно прокладывать новый маршрут, но это именно маршруты, а не крестьянское хождение по двору или по полю. Глобализация пытается – пока только пытается – соединить городскую внутреннюю свободу со свободой внешней.
Люди могут греться у костра. Правда, при этом лицу будет жарко, а противоположной части тела холодно. Разумно ли проводить отопление в каждую квартиру, не согнать ли всех опять к костру?
Почему модерн сперва увеличивает количество людей, а затем уменьшает? Увеличивает, потому что человеку с огоньком внутри важно не дать умереть ребёнку, важно излечить больного, важно облегчить старостью. Огонёк побуждает любить. Но любить – не означает размножаться. Женщина, в душе которой зажёгся этот огонёк, не спешит рожать или вообще не рожает. Дело не в том, что появились противозачаточные средства – нежелание рожать было раньше и родило спрос на «пилюли». А зачем рожать другого, если ты сама не родилась по-настоящему, не стала личностью? Рожать, чтобы стать соединением стиральной машины с кухонным комбайном?
ОКАМЕНЕЛОСТИ
До Возрождения люди так своеобразно описывали мир, что историки одно время предполагали, будто менялась физиология глаза. Менялся всего лишь язык - от догматического, когда описывают мир стереотипами, к нормальному, когда стараются наблюдать, каков мир, даже если это разрушает стереотипы. Обычно это требует не просто личного усилия, а бунта против "традиции" - бунта очень личного, но при этом ищущего подтверждения со стороны других личностей. Личностей, а не институтов, авторитетов, "традиций.
Простой пример. Белый цвет считался настолько хорошим - светоносным, святым - что красивые руки называли "белыми". "Повели под белы ручки". Сейчас эта идиома (А.Н.Веселовский называл её "окаменелостью") употребляется иронически, а когда "белы ручки" были просто фигурой речи. В результате в древнерусских текстах встречается арап чернокожий, которого ведут - "под белы ручки".
Кстати, "красивые руки" - это руки красного цвета. Красный красил человека - императорский цвет. Цветовая дифференциация! Если ты настолько богат или знатен, что носишь красные перчатки, то руки - красные. Вполне можно выразиться: "Красные белы ручки".
Таких "белых ручек" много в религии, в атеизме, в быту, вообще в жизни. Далеко не все ещё выявлены.
Кстати, считать, что из-за стереотипов вообще нельзя установить истину - тоже стереотип. Ренессанс же случился.
См. Панченко А. О цвете в литературе древних славян // ТОДРЛ. Т. 23. |
