БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
31 октября 1517 года: власть – эхо удара, которого не было
См. Лютер.
Папа Римский Бенедикт XVI стал членом гитлер-югенда (14 апреля 1941 года) не по своей воле, подчёркивают его защитники. Конечно, иголки под ногти ему не втыкали, добиваясь вступления в этот немецкий аналог Ленинского комсомола. Так ведь и большинство советских людей проходило через комсомол не из энтузиазма, а просто потому, что для школьников это было «добровольно-принудительно». Для получения пособия на учёбу в семинарии (500 рейхсмарок в год – пенсия отца Ратцингера была 242 марки) требовалось вступить в гитлеровский комсомол.
Через семьдесят лет после вступления Ратцингера в гитлер-югенд, в году в немецком городе Альтенберг состоялся съезд другого югенда – католического. «Союз католической молодёжи», «Bund der Katholischen Jugend». Представители более полумиллиона человек 20 мая 2011 приколотили к дверям городского собора свои призывы к Папе: смягчить отношение иерархии к разведённым, к однополым отношениям, к возможности женского священства.
На что представитель иерархии ответствовал, что приколачивание тезисов к церковным дверям – это «не диалог».
Когда предшественник Папы Бенедикта XVI посещал Германию, именно Ратцингер (возглавлявший бывшую инквизицию – конгрегацию веры) удержал его от реабилитации Лютера.
Любопытно, что большинство требований к иерархии касаются вопросов пола. Лютер в своих «95 тезисах» этих вопросов не трогал, но символом Реформации стало снятие им обета безбрачия и женитьба на бывшей монахине.
Ещё любопытнее, что появилась легенда о том, будто Лютер именно взял молоток и приколотил свои тезисы. «Стук этих ударов разнёсся по всей Европе», - писали в популярных книжках, да и сейчас, наверное, пишут, хотя в 1961 году историк Эрвин Изерлох указал, что приколачивания не было.
Известна буддистская хохма: «Как звучит хлопок одной ладонью». Ответ, разумеется, прост: подставь вторую щёку. А вот о чём эхо удара, который не нанёс Мартин Лютер?
Налицо миф, точнее, как указал один исследователь, «городская легенда». «Городская» - ключевое определение. Проблема в том, что в русском языке «город» - мужского рода, тогда как в большинство европейских языков – женского. Впрочем, «крепость», «Москва», «столица» и в русском языке – женщина.
Город – женщина, городские ворота – нужно ли пояснять? Такая вот подростковая образность. Но ведь войны, завоевания, осады – это инфантилизм, как и всякая агрессивность (конечно, под видом самообороны!).
В мифологии российской государственности это миф о Вещем Олеге, который прибивает свой щит к вратам Цареграда. Разумеется, никто «Повести временных лет» не читал, а Пушкина все помнят. В наши дни стёбники повадились заменять «щит» на «shit».
Реальный Олег, возможно, не только не прибивал щита, но и вообще не существовал. Вполне возможно, что легенда о щите Олега – лишь переложение болгарской легенды о хане Круме который за сто лет до Олега «прииде на Царский град со множеством людей … проси же царя сотворити мир, аще копие свое вонзит в Златыя врата».
В древнем мире – и греческом, и еврейском - город – женщина, Бог – мужчина. Завоевание города – свадьба. Жених становится царём-государём, невеста – государыней-царицей. «Сваты – войско, старший сват – воевода, сватовство – война, невеста – полонянка», - резюмировал Александр Потебня символику славянского свадебного фольклора.
Так что главное в этой городской легенде – не щит, не 95 тезисов, а дыра в стене и длинный острый предмет – гвоздь, копьё – который входит в эту дыру.
Примечательно, что во входе Христа в Иерусалим всякие дохристианские – иудейские и языческие – мотивы завоевания, овладевания, оплодотворения невесты сведены к нулю. Какое уж тут оплодотворение, когда единственное копьё во всём рассказе бьёт Христа под самое сердце, чтобы убедиться в Его смерти. Да и не плодовитость или бесплодие несёт Иисус, а воскресение.
Конечно, это подтверждает идею, что приколачивание любых тезисов к церковным дверям – не диалог. Но что ж делать, когда любой другой способ не действует? Если сложить в одну ленту все факсы и письма, которые «потерялись», «не пропечатались», «завалились» в ватиканских канцеляриях, можно миллион раз обернуть собор святого Петра.
Виновата, заметим, не Церковь – невеста Христова, а те, кто от имени Христа заколотили ворота храмов невидимыми, но очень осязаемо колющимися гвоздями своих тезисов – про святость целибата, греховность ухода из монастыря, вторых браков, гомосексуальности и т.п. – и пускают внутрь только тех, кто готов спать на этих гвоздях.
Лит.: Бадаланова-Покровская Ф.К. «Основание царства» в болгарских средневековых представлениях. // Механизмы культуры. М.: Наука, 1990. С. 137-151.
