XVI ВЕК: БЫТЬ ПРИНЦЕМ ИЛИ БЫТЬ НЕ ПРИНЦЕМ?
См. Шекспир.
"Библия –– Книга книг –– самое популярное издание в мире. Можно предположить, что Шекспировский «Гамлет» занимает второе место после нее в этом списке наряду с «Дон-Кихотом» Сервантеса" (Гайдин, 2008).
Характерное модерное утверждение, рассматривающее мир как соревнование, пьедестал почёта как надмирную иерархию, критерий победы - количественный (не просто "самое", а "самое популярное").
Спорт занимает формально последнее место в иерархии новостей, реально же он - и на первом, потому что политика строится по образу спорта, не наоборот. Даже английский монарх (точнее, особенно английский монарх) должен постоянно демонстрировать отличную спортивную форму, быть любимцем публики. Что бывает с теми монархами, которым плевать на публику, расскажет любой англичанин, и не только англичанин.
Промежуточным звеном между королём как мессией, помазанником и королём как спортсменом является король-актёр, король-режиссёр, то есть, Гамлет. Он играющий драматург, играющий тренер.
В мире спорта количественные критерии не работают. Самый толстый - не самый сильный, самый худой - не самый быстрый. Как в животном мире кит самый крупный, но не самый распространённый, а микробы - самые распространённые, но не самые умные, так в мире культуры самые печатаемые книги - не самые популярные и не самые важные. При социализме самым печатаемым автором стал Ленин, но читать его от этого больше не стали, тем более - ценить. Христиане, которые полагают, что проповедуют Слово Божие, заваливая планету библиями, материалистичны не менее Ленина. Бог должен завидовать Шекспиру: из десяти экранизаций библейских сюжетов много один окажется не рвотным, по Шекспиру статистика обратная.
Другое дело, что многим нравится рвота, если она - собственная, что и зафиксировано Словом Божиим (Притч. 26, 11).
Задолго до того, как английского короля заставили участвовать в спектакле "Отрубание головы неприкосновенному помазаннику Божию", Шекспир сделал весь мирок королевского бытия - театром, и не сделал спортивной ареной лишь потому, что во времена Шекспира не было спортивных арен. Тем не менее, интуиция "Берегись автомобиля" абсолютно точная: одно поле у актёром и футболистов.
Принижение короля до спортсмена - вот конец монархии, единственное свержение самодержавия - успешное, причём без единой капли крови. "Быть или не быть" Гамлета - фраза не трагическая, а комическая. Голубчик, куда ж ты денешься?! Залез на сцену, так обречён быть - быть на глазах у почтеннейшей публики. А собственного бытия - никакого, и никакого Бога, на его месте всё та же публика - как вам это понравится?
Конечно, никто не мешает людям определённого типа видеть у Шекспира христианские мотивы, как никто не мешает солдату видеть в любой лопате женщину. Православизация 2000-х годов, к примеру, обнаружила в "Гамлете" Троицу: принц, натурально, - Господь Иисус Христос, Бог Отец, натурально, убитый отец принца, а Призрак - это Дух Святый (Пимонов В., Славутин Е. Загадка Гамлета. М., 2001. С. 120). Особенно тонко, что на английском для обозначения Духа Святого используется не "spirit", а "ghost", как и для обозначения призраков. Такая вот безблагодатная западная цивилизация, которая то ли Духа Божия считает призрачной реальностью, то ли обожествляет призраков.
Впрочем, ханжи - это весело, а вот - грустное. Александр Ванновский, ровесник и друг Бердяева, тоже пришёл от марксизма к идеализму, причём сперва обратился к Гамлету как к идеальному типу, а потом ко Христу. После разгрома Колчака, у которого воевал, почти полвека прожил в Японии, не просто в одиночестве, а - в Японии. Простительно, что он создал концепцию (и книгу опубликовал), согласно которой "Гамлет" повествует о переходе Иисуса от иудаизма к христианству, написана пьеса по мотивам Второй книги Еноха в конце XVIII столетия. Призрак при этом, оказывается, есть ходячий дух Ветхого Завета, он требует от Машиаха-Гамлета восстановить Царство Израиля в сугубо материальном смысле. Но тот предпочитает погибнуть, спасая человечество.
Куда весомее сравнение Гамлета с Христом, сделанное дипломированным атеистом Бернардом Шоу: Гамлет, в отличие от большинства христиан, явно видит несовместимость мести с Голгофой. Если тебе влили яд в левое ухо, подставь правое. Он колеблется не как снайпер, желающий уложить врага с первого выстрела, а как Папа Римский, которому дали ядерный чемоданчик и предложили одним нажатием кнопки разделаться со всеми либералами.
Найти "христианские мотивы" в любом спектакле можно по той простой причине, что европейский театр вырос из представлений на евангельские темы. "Христианские мотивы" так же не превращают театральные игры в Евангелие, как волосатая грудь не превращает человека в обезьяну.
Шекспир очень предусмотрительно врубил в сюжет дуэль. Она мешает представить Гамлета Христом. Всё-таки Христос никого не убивал. Легче Пушкина, а не Гамлета в мессии произвести - Пушкин хоть и стрелял, но не застрелил, а Гамлет не только лично кое-кого отправил к праотцам, но ещё и Гильденкранц и Розенштерн мертвы, как известны.
"Бить или не бить" - пустой вопрос, главное - как бить. Гамлет играет в гольф, разумеется. Нужно полное самообладание и никаких Офелий. Лунками служат могилы - это очень по-британски.
Формально, не Гамлет - Христос, а Шекспир - Сенека, современник Христа. Во всяком случае, "Гамлет" - классический спектакль о мести, а изобретателем этого жанра считался Сенека. Сумасшествие, спектакль внутри спектакля, месть за друга или родственника, насильственная смерть героя, - это Сенека, это не евангелист Иоанн. Конечно, можно свести Евангелие к Страстям, а Страсти - к брутально-кровавой драме из тех, что сочинял Сенека и которые вдохновляли драматургов-елисаветинцев.
Об этом есть целая монография Стеккини и Заммера, которые доказывают авторство Сенеки тем, что Иисус умер, оказывается, не от распятие, а был отравлен, как и полагается античному герою. Ну и что, что евангелисты единогласно подчёркивают. что Иисус не выпил напитка, который был, к тому же, не ядовит? Они просто пытались замести следы Сенеки!
Можно заявить, что последние слова Гамлета "The rest is silence" означают то же, что "Свершилось!" Иисуса. Всё можно, но не всё правда. Иисусу ударили острием копья - Гамлета ударили острием рапиры. Иисус умирает ради спасения людей, Гамлет умирает - ради спасения своей страны, своего народа? Вообще об этом в пьесе ни слова...
Трагедия Гамлета в том, что он принц. Перенести действие "Ромео и Джульетты" в другой век, в другое общество - легко. Перенести Гамлета куда угодно, где он - не принц, невозможно. Все его страдания - от того, что у него всё сопряжено со властью, ею искажено. Иисус, конечно, тоже был сыном Давида, но это Ему только мешало, хотя помогало некоторым иудеям в Него уверовать (и не более того).
Именно власть - причина того, что Гамлет не то, что в воскресение не верует, а в смерть не верует. Для "простого", "среднего", "нормального" человека жизнь есть жизнь, смерть есть смерть, граница между ними ясная и чёткая. Только простых нету. Все мы немного гамлеты - лишённые власти прекрасные принцы. "Обидно, да?" Власть создаёт иллюзию бессмертия. Твоё слово будет оказывать воздействие и после твоей смерти, а главное - ты можешь послать на смерть. Розенкранца туда, Глазенапа сюда.
Гамлет если и Христос, то вывернутый - то есть, Кесарь. Недаром в пьесе трижды упоминается Цезарь, причём первый раз - в прямо пародирующем Евангелие контексте. Новый Завет говорит, что после гибелью Иисуса мёртвые вышли из гробниц. Гамлет говорит, что перед гибелью Цезаря мёртвые вышли из гробниц и гуляли по римским улицам. Полоний - точнее, актёр, играющий Полония - должен упомянуть, что раньше играл (у Шекспира) Юлия Цезаря и был убит не в бабьей спальне, а на форуме. Но самое, конечно, знаменитое и знаменательное - на кладбище у бедного Йорика, где Гамлет говорит, что императорственный Цезарь превратился в глину, которая годна лишь на то, чтобы заделать щель в хибаре бедняка и не дать ветру его заморозить ("Imperious Caesar, dead and turned to clay Might stop a hole to keep the wind away"). Кто-нибудь сомневается, что когда перед этим Гамлет Гамлетович говорит об Александре, из которого делают затычку для бочки, имеется в виду Александр Македонский? Нам подавай самое-самое!
А что тут стыдного - быть затычкой у бочки, тем более, защищать бедняка от ветра?
Что Гамлет относится к "народу" с чисто королевской надменностью, как к предмету мебели, - не удивительно. Удивительно, как это можно перетолковать. Например опять жеи з новорусского, православистского шекспироведения:
"Богопротивная богоравность возможна только в высокоиндивидуализированном обществе. Человек воспринимает себя в полной и абсолютной оторванности от человечества в целом, как высшее по отношению к этому человечеству существо. Трагедии Шекспира показывают первую стадию той дегуманизации европейской культуры, которая стала ее доминантной чертой в 20-м веке" (интернет-аноним).
Оказывается, богоборцы - всё сплошь гуманисты, интеллигенты и диссиденты. То ли дело смиренный Николай II!
Трагедии Шекспира если что и показывают, так это последнюю стадию той дегуманизации, которая заключена во всякой власти, более же всего - в самодержавной. Иисус потому - Царь Небесный, что Он не был царём земным. Стал бы, как просили апостолы, как надеялись многие поколения, - был бы не Христом, а антихристом. "Быть или не быть принцем", - вот в чём вопрос, а ответ быстрый и жёсткий: "Не быть". Отправить Эразма на трон - всё равно, что отправить его в небытие. Век вывихнут - всякий век вывихнут, не только шестнадцатый (а Гамлет определяется не тем, что сюжет встречается в XII веке, а тем, что он закончил Виттенбергский университет, основанный всего лишь в 1502 году). Считать себя рождённым вправлять эпохи - значит, обсчитаться.
Трагедия Гамлета в том, что он всё-таки интеллигентный человек, гуманист, а поставлен в патовую ситуацию - отомстишь, победишь, займёшь по праву принадлежащий тебе трон, и станешь обычным коронованным ничтожеством. Потому что если коронованный - значит, уже ничтожество. Не отомстишь... Это исключено. В итоге развязка трагедии очень удачная - и отомстил, и на трон не сел. Гамлет как мёртвый принц Датский - трагично для Гамлета, Гамлет как живой король Датский - трагично для датчан. Хороший король - мёртвый король. Убей короля в себе, - вот что предлагает Шекспир, и не в одном "Гамлете", а во всех своих пьесах с коронами.
В этом смысле лучшие интерпретации Гамлета - первая у Марк Твена в "Гекльберри", где мошенник читает монолог так: "To be, or not to be; that is the bare bodkin, That makes calamity of so long life". Вторая - в сатирическом фильме "Магический христианин" (Питер Селлерс, Ринго Старр, где сэр Лоуренс Харви (он же еврей литовского Йонишкиса Цви Гирш Шикне) прочёл монолог Гамлета, исполняя стриптиз - и на словах "bare bodkin" срывал с себя последнее, обнажая имеющийся в тексте Шекспира каламбур.
