БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
1708 ГОД: ХРИСТИАНСТВО ЗАПРЕТИТЬ, ЛЮДОЕДСТВО РАЗРЕШИТЬ
В 1708 году Джонатан Свифт пишет сатиру, предлагающую запретить христианство, в 1729 году - сатиру, предлагающая делать из мяса нищих - фрикасе, а из их кожи - перчатки. Классические антиутопии, парные как два подсвечника.
Парные, да не равные.
Теоретически оба защищают нравственность. Теоретически угроза христианству больше угрозы нищим. В том же XVIII веке священников казнили, но детей не резали (во всяком случае, с благословения закона, а священников-то именно по закону казнили).
Практически всё наоборот.
Убийство как средство поддержания социального порядка было нормой в XVIII веке, остаётся нормой и в XXI веке. Конечно, законодательно дозволенное убийство убийством не называется. Если это убийство ребёнка, оно называется абортом. Если это убийство взрослого, оно называется смертной казнью или военной победой. К чести Свифта, он и в этом вопросе не обманывался, в "Путешествии Гулливера" досталось всякому "социально полезному" смертоубийству.
Запрещения христианства не было и не предвидится. Даже гонения на духовенство XVIII века были гонениями не за веру, а за политику. Казнили священников, которые отказывались присягать государству, отрекаясь от лояльности Папе. Даже там и тогда, когда убивали священников, монахов, монахинь, мирян именно как верующих, - а такое бывало, и даже очень бывало - убивали потому, что "вера" отождествлялась с социальным неравенством, насилием, лицемерием. Конечно, лицемерили и насильничали одни, а гибли совсем другие, но это всегда так бывает. Отцы едят кислятину, а кисло приходится детям.
В наши дни много людей, иногда вполне дельные (достаточно назвать Аверинцева), бранят Европу за гонения на христианство. Менее дельные люди организует конференции, выпускают декларации о том, что в Европе идут гонения на христиан. Под "гонениями" в любом случае - как и у Свифта - подразумевается не лишение жизни, а лишение государственного покровительства.
На первый взгляд, огромная разница между помощью со стороны государства и враждебностью со стороны государства. Вот бы нейтралитетику! Не помогайте и не мешайте, просто оставьте в покое, - скажет современный человек. Однако, "современных людей" не так уж много, и вполне "современным" никто не бывает. То пятка в Средневековьи застряла, то копчик в палеолите.
Свифт был священником государственной церкви, вот в чём тонкость. Мечтал, кстати, быть епископом в Лондоне, а стал всего лишь деканом в Дублине. Когда он писал "христианство", он имел в виду "англиканство", самую-самую высокую Церковь, почти католичество, только с королём (королевой) вместо Папы. Он защищал "христианство" от пуритан и Джона Беньяна, от квакеров и Уильяма Пенна. Он защищал принуждение к вере от свободы веровать. С точки зрения грамматики "свобода веровать" и "свобода людоедствовать" - из одной категории. Но есть ведь и другие точки зрения.
Не понять, почему в конце XVIII века Кант с такой силой выступил в защиту взрослого человека от религиозного руководства, если не знать, что весь XVIII век пронизан идеей руководства религиозной жизнью - и руководства именно государственного. Свифт выразил это так:
"Мы нуждаемся в религии как нуждаемся в обеде, порочность человека делает христианство незаменимым".
Это идеал Просвещения - идеал антифеодальный. Феодализм насильно крестил, но хотя бы в душу не лез. Исполнил обряд, отметился - гуляй. Просвещение боролось с феодализмом за власть, отнюдь не боролось со своим желанием использовать власть для руководства "порочными людьми", руководства с залезанием глубоко под кожу.
Кант чувствовал то, чего не чувствовал Свифт (и Аверинцев): порочность насилия больше любой другой порочности. Человек, который насилует другого во имя блага другого - например, навязывает другому нравственные принципы - не лучше, а хуже педофила. Иногда, впрочем, он одновременно и педофил, а иногда - просветитель-интеллигент. Человек, который во имя предотвращения кощунств ограничивает свободу другого, кощунствует. Тут ведь обычнейшая гордыня: каждый считает себя лучше других, других - хуже себя. Свою-то свободу каждый будет защищать по мере сил, а чужую свободу ограничить - раз плюнуть.
Спустя триста лет в России двое человек произнесли от себя то, что Свифт вкладывал в уста безумцев. Один - председатель общества атеистов - предложил ликвидировать неполноценных новорожденных. Другой - тележурналист, разбогатевший на пропаганде Лубянки пополам с ворчанием в адрес "шишек" - обрушился на христианство как на главный источник всех российских бед.
А король лиллипутов стал в России реальностью уже в 2000-м году.
