Богочеловеческая комедия. Эссе.
15 апреля 1721 года: как музыкальные партии стали политическими
В середине шестидесятых годов пользовалась популярностью милейшая песенка "Четыре таракана и сверчок". Пел её Владимир Макаров, в исполнении которого по сей день крутят "Опять от меня сбежала последняя электричка".
Макаров в советские годы славился ещё милициейским гимном "Наша служба и опасна, и трудна" (слова там очень идиотские, даже антисоветские, вплоть до "кое-кто кое-где у нас порой честно жить не хочет"). Последнее довольно забавно, учитывая, что Макаров был милицией посажен за кражу в 1950 году. Сидел на Колыме, где пел в ансамбле заключённых во главе с осуждённым за гомосексуализм Вадимом Козиным.
Козина на Колыму отправил лично Берия (знаменитый растлитель девочек, девушек и женщин, но не гей, не гей; Сталина он любил чисто, по-большевистски). Козин посмел упрекнуть Берию, что его, Козина, родственники погибли в блокадном Ленинграде, вопреки обещаниям Берии спасти их.
"Четыре таракана" - очень странная песенка. Жизнеутверждающий мажор наподобие более ранней "Жил в городе Тамбове весёлый счетовод", но содержание-то печальное: некий старик пытается выжить из дому тараканов (и сверчка), а они не поддаются ни отраве, ни динамиту, и, даже когда он убегает на полюс, достают его и там. Старичка жалко, тараканами восхищаться решительно невозможно. Но музыка! Напевчик!!
Всё разъясняется при обращении к оригиналу. Оригинал - вовсе не "народная итальянская песенка", хотя композитор итальянский - Джино Латилла, а песенка под названием "Канадский домик" стала лауреатом фестиваля Сан-Ремо 1956 года. Тут всё ясно: некий Мартин построил в Канаде чудесный домик, который восхищал всех проходящих мимо девушек, но зловредный Пинко Панко спалил этот дом. Мартин отстроил новый - Пинко Панко спалил и этот. Мартин отстроил новый - и два куплета чередуются, пока не надоест.
Встаёт вопрос: что же сволочь этот Пинко Панко? Из 1956 года мы сразу попадаем в 1865 год, когда была опубликована "Алиса в стране чудес", потому что Пинко Панко в итальянском переводе "Алисы" это Траляля русского перевода, Твидлдам оригинала. Это, конечно, не объяснение - ведь надо понять, кто такой Твидлдам.
После чего приходится прыгать во времени в XVIII век.
15 апреля 1721 года в Королевском Лондонском театре была исполнена опера "Муций Сцевола". Музыку первого акта сочинил Филиппо Амедеи, второго - Джованни Бонончини, третьего - Георг Гендель. На Континенте довольно часто композиторы кооперировались для создания опер, в Англии это был единственный случай, и речь шла не о кооперации, а о соревновании. Победил - в мнении публики - Гендель. Бонончини через несколько лет покинул Англию и в 1747 году умер в Вене моцартовской смертью - в нищете, оставив вдову и четырёх детей. Гендель умер в Лондоне в 1759 году бездетным и неприлично богатым.
Гендель, наверное, лучше композитор, чем Бонончини, но вряд ли это было заметно в "Сцеволе". Многие сочинения Сальери можно принять за творения Моцарта (не наоборот). Спор шёл не о музыке, а о политике. За Бонончини были виги, за Генделя - тори.
Тори и виги - первый пример двухпартийной системы, причём такой системы, в которой отличия между партиями минимальны. Названия вообще не английские, а ирландские - "тори" обозначало бунтовщиков-католиков, дворян, "виги" - пастухов, протестантов. Католики и дворяне были разгромлены, но никуда не делись. В Англии тори - земельная аристократия, виги - аристократия денежная. На сегодняшний день прямые потомки тори - консерваторы, республиканцы, вигов - либералы, демократы. Отличий между ними и сегодня не больше, чем между вторым и третьим актами "Муция Сцеволы".
О чём и сочинил в 1721 году эпиграмму Джон Байром (не путать с Байроном). Автор изумительного рождественского гимна "Христиане, просыпайтесь!", самый длинный человек в Британском королевстве, а в историю вошёл двумя строчками, которыми завершил эту эпиграмму, гласившими, что различия между музыкой Генделя и Бонончини не больше различия между трелями "твидлдам" и "твидлдии".
Байром сочинил эти трели, но вышло так удачно, что к концу XVIII века появился детский стишок про двух драчливых трусов. Этот стишок и обыграл Кэррол.
В эпиграмме Бонончини - Твидлдам, Гендель - Твидлдии. Но весь абсурд был не только в неразличимости музыки. Аристократы-тори поддерживали итальянскую оперу (например, граф Шефтсбери), но ведь и виг герцог Мальборо, великий полководец, поддерживал оперу (и Бонончини), и одновременно виги рангом пониже превратили итальянскую оперу в символ "чуждой идеологии", "иностранщины" и "высокомерия". Сила двухпартийной системы была и остаётся именно в способности не противопоставлять разные позиции, а смешивать их, давая конфликтующим сторонам возможность спорить и находить решения, но предотвращая взрыв и взаимное истребление, подобное тому, которое происходило в Европе в течение Тридцатилетней войны. Этим двухпартийная система отличается от диктатуры и деспотизма, которые могут быть однопартийными (Россия до 1990 года), могут быть многопартийными (Россия после 1990 года), и при этом все партии созданы сверху, а не снизу, внутри себя воспроизводят кремлёвскую монолитность, да и между собой отличаются лишь возможностями казнокрадства.
Что же делать человеку, у которого кораблик плывёт по житейскому морю в неотлучном сопровождении Сциллы и Харибды, Пинко и Панко, Труляля и Траляля? Только никакого динамита, хотя именно к этому призывает русский вариант "Канадской касеты" ("касета" - по-итальянски домик). Просто смахнуть тараканов со стола - не поможет, на их место придёт один огромный Тараканище (которого так чисто по-большевистски любил товарищ Лаврентий). Надо брать мутацию людей в тараканов, политиков в политиканов - под свой и довольно жёсткий контроль - свой и собратьев по несчастью, разумеется. Это и есть демократия.
