|
Вениамин Казанский, Сергий Шеин, Юрий Новицкий, Иоанн Ковшаров (13.8.1922). Канон. архиерейским собором МП 4.4.1992.
Послание его об изъятии церковных ценностей, 1922. О его процессе мемуар современника и очерк Нежного; справка Лемешевского. Его предсмертное письмо.
ИЕРАРХ, НЕУДОБНЫЙ ИЕРАРХИЗМУ
Вениамин Петроградский (17.4.1873 - 13.8.1922). Сын провинциального священника, Василий Павлович Казанский в 1893 г. окончил семинарию в Петрозаводске и как один из лучших студентов был послан в Петербург в духовную академию на казённый счёт. Правда, на вступительном экзамене он получил двойку за сочинение, но сделали послабление. В семинарии Казанский с однокурсником Александром Рождественским, рано (в 1905 году) умершим, они вместе стали проводить "духовные беседы". Тогдашний ректор академии митр. Антоний Вадковский организовал своеобразный православный лекторий для рабочих. Например, в апреле 1894 г. двадцатилетний студент выступал перед рабочими писчебумажной фабрики Варгуниной с беседой о преп. Марии Египетской... Беседы были о трезвости, о нравственности, особенно о трезвости, потому что пьянство было настоящим бичом пролетариата. Проповедовал даже в ночлежках, а там люди свободны были слушать или нет - большинство не слишком интересовались проповедями. То ли дело в 1895 г. Казанский проповедовал в Андреевском соборе двум тысячам моряков - привели строем, увели строем. А тема была любопытная: "Страдания православных". 14 октября 1895 г. Василий Казанский принял монашество с именем Вениамина, 19 мая 1896 г. стал иеромонахом. После окончания академии он работал и в ней инспектором, и в провинциальных духовных училищах, а в октябре 1905 года был назначен ректором той же самой академии, где учился. Сомнительная честь: именно духовные академии оказались в авангарде революции. Студенты хотели, чтобы с ними перестали обращаться как с солдатами. Они попросту забастовали. 48 семинарий из 58 по России прекратили работать. Вениамин сперва сумел успокоить студентов, пойдя на уступки - например, пригласил родителей обсудить жизнь в академии (до этого родительских собраний не было). Но 1 мая 1906 года студенты всё-таки устроили демонстрацию, чтобы "выразить сочувствие пролетариату". Были уволены. К осени 1906 года занятия возобновились, но недовольство тлело. 22 апреля 1908 года, в первый день пасхальной недели, двое пьяных семинаристов оскорбили ректора - и были исключены. Если бы ректор лишь наказывал и проповедовал по-ленински, что надо "учиться, учиться и учиться", вряд ли бы он многого добился. Между тем, в 1917 году после Февральской революции выяснилось, что Казанский, с 1910 года бывший викарным епископом Петербургской епархии, любим и духовенством, и мирянами. Когда в 1913 г. в Киеве при поощрении монарха пытались осудить еврея Бейлиса, якобы убившего христианского мальчика для "принесения жертву", именно Петербургская академия послала в Киев трёх профессоров, свидетельствовавших, что у евреев вообще нет традиции принесения таких жертв.
Новая власть уволила митрополита, пользовавшегося репутацией реакционера. Состоялись первые в истории России выборы епископа. Кандидатов было трое: Андрей Ухтомский, Сергий Страгородский и Вениамин Казанский. Его поддержало большинство - а большинство составляло сельское духовенство. Свящ. Евгений Кондратьев писал в газетном отчёте о выборах:
"Человек безупречного прошлого, спокойный, ровный, преосвященный Вениамин первый из Петроградских епископов изъездил и частию даже обошел всю епархию, побывав во всех ее самых далеких и глухих приходах. ... Особенно близки его сердцу были скудость и нужда и убогая обстановка беднейших сельских псаломщиков и о.о. диаконов. Вот почему сельские о.о. депутаты, а их было большинство, приехали на выборы уже с готовым решением голосовать за епископа Вениамина".
Страгородский воспринимался как умный интриган - и впоследствии это подтвердилось: еп. Сергий всегда прогибался перед властью, даже у обновленцев побывал. Ухтомский много говорил о возрождении прихода, но говорил как князь (каковым и был). Казанский оказался "своим". Сам владыка в своём последнем слове на процессе 1922 года вспоминал об этих выборах: "Несмотря на то, что я не был официальным кандидатом и не был угоден ни правительственным, ни высшим церковным кругам, они избрали меня".
Во время Октябрьского переворота митр. Вениамин был в Москве на Поместном Соборе. Когда большевики взяли Кремль, убив множество людей, участники собора ударились в истерику, клеймя большевиков. Разговоры о свободе, с которых собор начинался, оказались забыты. Единственно митр. Вениамин выступил с настоящей христианской, а не "правой" или "левой" речью:
"Мы не знаем истинного положения
дел, его исторической стороны: кто больше виноват, а кто меньше, нам не ведомо.
Не надо нам вспоминать бывшее, искать виновников происшедших событий. Вспомним
лучше сказанные нашим русским Златоустом архиепископом Херсонским Иннокентием
слова в Великий Пяток: "Теперь не время слов и речей, а время - молиться
и плакать". Прошу поэтому прекратить все речи о минувших событиях: это делу
не поможет".
Митр. Вениамин стал жертвой показательного процесса против Церкви, устроенного коммунистами в 1922 году. Его и других христиан обвинили в нежелании отдать церковные драгоценности для спасения голодающих (голод был результатом большевистской политики). Митрополит был невиновен, и ещё 7 марта 1922 года большевистские газеты одобрительно писали о том, что петргоградский владыка с энтузиазмом откликнулся на предложение помочь голодающим, сказал, что своими руками снимет оклад с Казанской иконы. А через месяц было объявлено, что не нужно ничего снимать, что все драгоценности Церкви принадлежат государству, и верующие должны просто отойти в сторону и смотреть, как их забирают. Исход процесса был предопределён заранее, как и весь ход пропагандистской кампании: спустя десятилетия стало известно письмо Ленина от 19 марта 1922 г., в котором объяснялось, как травить верующих, обвиняя их в нежелании спасать голодных. Заранее было решено, что нескольких епископов расстреляют, но кого именно решали "в процессе". Жертвой стал именно митрополит Вениамин, а не патриарх Тихон, потому что именно митр. Вениамин неожиданно твёрдо оказал сопротивление диктатуре. Патриарх Тихон объявил, что в фонд помощи голодающим можно и нужно сдавать не только оклады с икон, но и церковные сосуды из золота и серебра. Не требовал патриарх и права контролировать, как изымаются ценности Церкви и на что идут. Митр. Вениамин твёрдо заявил, что с власти обязаны отчитываться в том, как распорядились полученным, и лучше всего, если власти не будут вмешиваться в помощь голодающим со стороны Церкви - верующие сами, без принуждения, и пожертвуют, и обеспечат закупку продовольствия.
Парадокс заключался в том, что именно митр. Вениамин был ближе всего к тем самым рабочим, авангардом которых провозглашали себя большевики. Он и популярен был более всего в рабочих кварталах. Хорошо относился к о. Александру Боярскому, который, хотя и примкнул к обновленцам, был прежде всего пастырем рабочих. Впрочем, парадокс кажущийся: ведь и о. Георгия Гапона большевики ненавидели и обзывали "попом Гапоном", потому что тот не на словах, а на деле был близок с рабочими, и не руководил ими как быдлом, а давал им возможность самоорганизоваться. Для большевиков же рабочие были просто грудой кукол, играть в которые имели право только они. Убеждённость митр. Вениамина в том, что помогать голодающим нужно без участия государства как передаточного звена ("Я могу призвать к активности в области пожертвования, но в области изъятия
- к пассивному повиновению"), и была главным его преступлением. Это была позиция нормального европейского человека, гражданина, который к государству обращается лишь в крайнем случае и скептически смотрит на его способность "помогать". Более того: особенно "советские люди" разъярились тем, что митрополит пошёл по пути абсолютного ненасилия. Он предписал духовенству не выдавать священных сосудов, когда за ними приходят - пусть сами берут. Вот этот отказ изобразить добровольно-принудительную выдачу привёл большевиков в неистовство.
Скепсис Вениамина абсолютно оправдался: конфискованные ценности так и остались у государства, голодающие не получили ничего, кроме нескольких вагонов зерна.
На вопрос об отношении к советской власти, с которого начался суд, митр. Вениамин ответил: "Признаю, как и всякую гражданскую власть". Вот и преступление: деспотизм не хочет быть "всяким".
Хотя митр. Вениамина и причислили к лику святых в 1992 году, он святым "второго плана". Для "рядовых православных" значительно важнее суеверное почитание разных петроградских "блаженных" и "юродивых", заменяющих отсутствующую медицину. Высшее же духовенство русского православия, плоть от плоти и, увы, немножечко и кровь от крови советского режима, кажется, до сих пор видит во вл. Вениамине своего антипода.
Сохранилось предсмертное письмо митр. Вениамина. Оно было опубликовано, а не получило широкого распространения среди "новых православных", хотя, казалось бы - письмо, написанное святым митрополитом накануне расстрела. Поразительная сила духа: в конце письма, написанного накануне расстрела, просить извинения: "Мысль моя несколько связана
переживанием мною тревожных дней". Спокойное наблюдение за собой, безо всякой рисовки:
"В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых
и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена
не те и не придется переживать, что они переживали. – Времена переменились, открывается
возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать,
но по мере наших страданий, избыточествует и утешение от Бога. Трудно переступить
этот рубикон, границу, и всецело предаться воле Божией. Когда это совершится,
тогда человек избыточествует утешением. ... Страдания достигли своего апогея, но увеличилось
и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос наша жизнь, свет и покой.
С Ним всегда и везде хорошо".
Митр. Вениамин переделал "путь, истина и жизнь" в "жизнь, свет и покой". Перед расстрелом-то уже путь окончен, истинность засвидетельствована, а сердце жаждет "света и покоя". Жаждет и получает, поэтому митр. Вениамин и пишет пронзительные слова о том, что вдохновляет христианина на сопротивление:
"За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше,
больше ее иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость
и силы и дать место благодати Божией. Странны рассуждения некоторых, может быть, и выдающихся
пастырей ... – надо хранить живые силы, то есть их ради поступаться
всем. Тогда Христос на что? Не Платоновы, Чепурины, Вениамины и тому подобные
спасают Церковь, а Христос. ... Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя.
... Люди и ради политических убеждений жертвуют всем. Посмотрите,
как держат себя эсэры и т.п. Нам ли христианам, да еще иереям, не проявлять подобного
мужества даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего
века!"
Через пять лет митр. Сергий Страгородский, возможно, читавший это письмо, ответит на него софизмом: надо пожертвовать собой ради сохранения Церкви, то есть, пойти на компромисс с властью, даже антицерковной. Тут и Церковь подменена "церковной организацией", и понятие "жертва" подменено страданиями от угрызений собственной совести. Причём, Страгородский пошёл на компромисс и в 1927 году, и в том же 1922 году, когда митрополит Вениамин - не пошёл.
С 1927 г. и подбирались в иерархи Русской Церкви те, кто соглашался быть клоном Сергия Страгородского, который в отношениях с деспотизмом всегда соглашался на то, от чего отказывался митр. Вениамин. Образ владыки Вениамина тем более опасен, что его не обвинить в "западничестве", "интеллигентщине", "политизированности" и прочих "пороках". Это по стилю абсолютно "русский человек" - в смысле, "деревенский", "сельский попик", как его однажды назвали на процессе - и при этом абсолютно не желающий подличать перед властью, покорный правде и Богу, а не государственной силе и гордыне. И очень по-русски, только не в лучшем смысле, поступили и те, кто после расстрела пришёл в его келью и изъял "в счет судебных издержек" скудную монашескую мебель и тарелку с деревянными пасхальными яйцами. Память 31 июля/13 августа и в ближайшее воскресенье к 25 янв. вместе с Собором новомучеников и исповедников Российских.
Вениамин (Казанский Василий Павлович), митрополит Петроградский и Гдовский.
Родился в 1873 (по др. данным: 03.07.1874) году в с. Нименское Каргопольского уезда Олонецкой губернии в семье священника.
В 1897 году окончил С.-Петербургскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия.
В 1895 году пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона, а в 1896 г. - во иеромонаха.
Много лет был преподавателем духовных училищ и семинарий.
В 1897 году назначен преподавателем Священного Писания в Рижскую духовную семинарию.
В 1898 году - инспектор Холмской духовной семинарии.
С 1899 г. - инспектор С.-Петербургской духовной семинарии.
С 1902 по 1905 гг. был ректором Самарской духовной семинарии в сане архимандрита.
В 1905 году перемещен ректором С.-Петербургской духовной семинарии.
34 января 1910 года хиротонисан во епископа Гдовского, вик. С.-Петербургской епархии. Хиротония состоялась в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры.
Чин хиротонии совершали: митрополит СПБ Антоний, митр. Московский Владимир, митр. Киевский Флавиан и другие святители.
В 1910 году, во время отпуска митрополита Антония заведовал делами духовной семинарии и училища.
6 марта 1917 года возведен в сан архиепископа Петроградского и Ладожского.
25.05.1917-12/13.08.1922 архиепископ (митрополит с 14.08.1917) Петроградский и Гдовский.
13 августа 1918 года на Всероссийском Поместном Соборе возведен в сан митрополита Петроградского и Гдовского.
Расстрелян 12/13.08/30/31.07.1922 около Петрограда.
В обновленческом журнале "Сибирская Церковь" № 2 за 1922 год, с. 15, пытались очернить митрополита Вениамина даже после его кончины, а в 1928 году в обновленческом журнале "Вестн. Св. Синода Правосл. Церкви" № 5, с. 5 через шесть после смерти упоминают митрополита Вениамина, как сочувствовавшего обновленческому течению. Все эти данные, конечно, не были подтверждены и личность митрополита Вениамина (Казанского) осталась незапятнанной.
Доказательством этого служит его послание к пастве от 15/28 мая 1922 года. В этом послании, по поводу слухов об отречении патриарха Тихона, он говорит, что никого сообщения от Патриарха о его отречении и образовании ВЦУ не получал, а поэтому во всех храмах по-прежнему должно возносится имя Патриарха. Потом митр. Вениамин сообщает, что петроградские священники Александр Введенский, Владимир Красницкий и Евгений Белков без его воли отправились в Москву и приняли там высшее управление Церковью, этим поставили себя в положение отпавших от общения со Св. Церковью. Далее митрополит Вениамин предупреждает перечисленных выше священников, чтобы они покаялись, а паству, чтобы не присоединялись к ним и через тот не лишили бы себя общения со Св. Церковью и ее благодатных даров, - "чтобы никто из вас не погиб".
Из воспоминаний о нем его почитателей.
Ни блеском церковного красноречия, ни остротой богословского ума не отличался приснопамятный Вениамин, митрополит Ленинградский, но это не помешало ему оставить по себе память одного из любимых и популярных архипастырей. Одна его чисторусская внешность располагала к себе. Простое открытое лицо, круглое с румянцем на щеках и длинной русой бородой.
Был он прост, доступен и приветлив. Говорят, что в ранние годы мечтал об исповедничестве. Временами в обществе он был молчалив и с ним трудно было поддерживать беседу.
При воспоминании о нем ней неизменно рядом встает фигура обновленческого митрополита Александра Введенского, сыгравшего роковую роль в его жизни. Митрополит Вениамин, не распознав обновленческих замыслов Введенского, в начале его священнослужения искренне его полюбил, всюду выдвигал, возил с собой и во время своего служения поручал ему проповедь. Вскоре для нецерковного слуха и неправославного взора эффектная фигура обновленческого протоиерея заслонила собою облик смиренного истинно-христианского архипастыря, а красивая, несколько истерическая проповедь его, заглушила задушевное, кроткое, простое, строгоправославное слово скромного митрополита.
Но всеосвещающее время скоро выявило смертельный яд обновленческого миросозерцания Введенского и открыло непереходимую пропасть, образовавшуюся между этими двумя противоположными церковными деятелями, подобно пропасти лежащей между Лазарем и богатым.
Церковная история навечно сохранит оба эти облика, как сохранило Евангельское повествование яркие образы из последних дней земной жизни Спасителя - образы Иосифа Аримофейского, Никодима, первосвященников, фарисеев, садукеев, Пилата, Ирода, Иуды.
Рассказывали, будто бы, когда митрополиту Вениамину пришлось в неожиданном присутствии Введенского покидать свои покои, он, обратившись к присутствовавшим, сказал: "мне представляется, что сегодня не первая неделя Великого поста, а один из первых дней Страстной седмицы".
Литература:
Бовкало А., Галкин А. Священномученник митрополит Вениамин. “Санкт-Петербургские Епархиальные Ведомости”. Вып. 11. 1994.
"Церк. Вед." 1910, № 24, с. 263.
-"- 1911, № 50, с. 416.
-"- 1914, № 12, с. 96.
-"- 1917, № 35, с. 295.
"Приб. к "ЦВ" 1910, № 5, с. 208.
-"- 1914, № 25, с. 1122.
-"- 1918, № 5, с. 200.
"ЖМП" 1959, № 11, с. 39.
Булгаков, с. 1412.
"Сибирская Церковь" (обновленч.) 1922, № 2, с. 15.
"Вестн. Свящ. Син. Прав. Церкви" (обнов.), 1928, № 5, с. 5.
"Состав Св. Прав. Всер. Син. и Рос. Церк. Иерархии на 1917 год", с. 28-29.
M. Pol'skij Novye muceniki I, 25-57; 58-65; 179.
Joh Chrysostomus, Kirchegeschichte I, 161 u.a., II, 94, 186, 187, 198, 239, 240; III, 20, 82, 91, 115, 157, 158, 247.
Regel'son 286, 294, 299, 310.
A. Levetin-V Savrov, Ocerki po istorii I, 67ff., 100ff., 112, 114, 274-292.
Struve 27, 39f., 85, 129, 161, 167, 170, 503, 509.
N. Rklickij, Zizneopisanie VI, 70.
Бовкало А., Галкин А. Священномученик Вениамин – ректор Самарской Духовной Семинарии // Духовный собеседник. 1998. № 2. С. 119-133.
|
